Ищи меня в России. Дневник «восточной рабыни» в немецком плену. 1942–1943. Вера ФроловаЧитать онлайн книгу.
изъявили желание жить в ней. Остальные шесть человек поместились в единственной комнате. Здесь мы поставили четыре скрипучие, сколоченные из досок кровати, причем четвертая кровать – в два этажа. На одноэтажных спим я, мама и Сима с Ниной; на двухэтажной – Василий и Леонид.
Да, кстати, та «молодая русская», о которой упомянул в первый день Гельб, на деле оказалась русским военнопленным из-под Ярославля по имени Леонид, или Леонард, как зовет его хозяин. Это добродушный, слегка грубоватый, временами «себе на уме» деревенский парень с круглым, «окающим» говорком. До прибытия в Германию Леонид – или, как мы все часто по-свойски называем его – Лешка – находился в лагере для русских военнопленных, истощал, был уже на грани жизни и смерти, но, узнав, что военнопленных украинцев вывозят из лагеря куда-то на работы, каким-то образом выдал себя за украинца и таким же путем, как и мы, попал в лапы Шмидта. (Шмидт – это фамилия нашего фермера-работодателя.)
Второй представитель мужского пола нашей разношерстной семьи – Василий. Это мужчина лет под тридцать, замкнутый и неразговорчивый. Он из Гатчины. Кем он был до войны и есть ли у него семья, я пока толком не знаю. По натуре своей он желчен, раздражителен и брезглив, чем доставляет немало хлопот моей маме, которая у нас за кухарку. Но вообще-то, и с Василием ладить можно, и мы с ним ладим.
Тетя Даша, Вера и Миша тоже из-под Гатчины, из местечка Пудость. Это взбалмошная, рассеянная, шумливая семья. Тетю Дашу, рослую, полусгорбленную женщину, с добрыми коровьими глазами, с утра до ночи занимает только один вопрос: «Далеко ли до Пскова?», и я не раз слышала на поле, как она, забывшись, срубая подряд тяпкой и траву, и тоненькие стебельки свеклы, вслух и уговаривала, и утешала самою себя:
«А что мне сделают? Вот возьму и пойду в Псков… Ну и что же, что пешком?.. А что они мне сделают?.. Кому я нужна – старуха?..»
Псков – это ее юношеская Родина и предел всех ее мечтаний и надежд.
Вера – дочь тети Даши, моя тезка, – яркая, красивая девушка, оказывается, на целый год младше меня. Однако этого никогда не скажешь, сравнивая ее цветущую внешность с моей невзрачной бледностью. Она хохотушка, громкоголоса, иногда чересчур болтлива, а еще – необыкновенная «прохиндейка». Ей ничего не стоит, если Шмидт рядом, пронести на плечах перед его носом целое тяжелое бревно, но так же она не постесняется и пролежать несколько часов кряду в траве, если Шмидта на горизонте нет. Вообще, надо сказать, что Вера – очень отзывчива и добра. С ней всегда легко и просто говорить обо всем, что взбредет в голову.
Мы дружим с ней.
Миша – младший сын тети Даши – упрямый, озорной сорванец, которого мы все безуспешно стараемся воспитывать с утра до ночи. Его гоняют на работу вместе со взрослыми, и часто вечерами он засыпает за столом, не дождавшись ужина, положив лохматую голову на худые тонкие руки. Кстати, старшая дочь тети Даши – Женя, по которой они тогда плакали на бирже, оказывается, живет совсем рядом, на соседнем хуторе, владелец которого – Карл Бангер – является еще и предводителем местного гестапо. Она очень хороша какой-то особой, истинно русской красотой и, в противоположность Вере, неизменно спокойна, сдержанна.
Ну вот,