Поместье с привидениями. Людмила МартоваЧитать онлайн книгу.
Леонардовна, перехватив завороженный Глафирин взгляд. Та любила эксклюзивные украшения и знала им цену. – Мне муж дарил на все праздники, когда мы еще за границей жили.
– Вы по нему скучаете? – Глафира задала вопрос и тут же выругала себя за длинный язык.
Обычно она не позволяла себе быть неделикатной. Хозяйка, впрочем, выговаривать ей не стала, да и не обиделась.
– Скучаю? Можно и так сказать, наверное. Хотя это слово в полной мере не описывает ни моих мыслей, ни моих чувств. Понимаете, деточка, хотя нет, конечно, не понимаете, вы еще слишком молоды. Чем ближе человек подходит к определенной черте, той, за которой уже нет ничего, кроме обнаженной истины, тем яснее видит все совершенные ошибки и тем сильнее жаждет гармонии. Не с миром, нет. Гармония с окружающим нас миром невозможна, он для этого слишком несовершенен, а мы слишком слабы. Я говорю о ладе с самим собой. Себе-то мы всегда говорим правду. Лишь глупцы врут самим себе, но до них мне нет никакого дела. Умные люди откровенны с собой, а потому с каждым годом все меньше себе нравятся. И основная задача состоит как раз в том, чтобы на пороге смерти помириться со своим внутренним «Я», постараться исправить то, что можно исправить, и отпустить себе грехи за то, что исправить нельзя.
Для Глафиры это было слишком мудрено. Как писатель она старалась придерживаться точных форм и ясных формулировок. Инесса Леонардовна, словно читая по ее лицу, как по открытой книге, вздохнула.
– Я же сказала, что вы не поймете. Для того чтобы понять, нужно пройти через настоящее страдание, без этого никому не открывается истина. Никому.
С точки зрения Глафиры, весь ее последний год был наполнен страданиями по самую макушечку, но и эту промелькнувшую в голове мысль пожилая женщина считала легко, будто и впрямь умела проникать в мысли.
– О, то, что вы принимаете за страдания, таковыми не являются. Что у вас сейчас? Длительная разлука? Незадавшийся любовный роман? И ваш избранник, разумеется, женат, а вы разрываетесь между нежеланием разрушать чужую семью и мечтой, чтобы он был только ваш. Нет, это не страдания. Простите меня, Глаша, но это жизненная шелуха, которая облетит, как бывает при сушке лука. Уверяю вас, что через год вы про это все будете вспоминать с улыбкой. Вы не против, что я называю вас Глашей?
Глафира чуть сухо заверила, что не против. Рассуждения о ее личной жизни ее задели. Резанова ничего не знала ни о ней, ни о Валере, а потому не имела никакого права с такой легкостью вешать ярлыки. К тому же банальные.
– У вас чудесное имя, – продолжала Инесса Леонардовна, глядя на безмятежную гладь озера. – Очень нежное и в то же время старинное, красивое и достаточно редкое. А еще в нем, к счастью, нет ни капли пошлости.
– Никогда не задумывалась, что имена могут быть пошлыми.
– Разумеется, могут. К примеру, я всегда терпеть не могла имя Анжела. Слишком претенциозно, на мой взгляд. Или Рудольф.