Дневник Луция Констанция Вирида – вольноотпущенника, пережившего страну, богов и людей. Кирилл БерендеевЧитать онлайн книгу.
поверить – у императора не останется иного выхода. Кем он будет воевать с огромным готским воинством? Гуннами? А согласятся ли те снова вступать в кровопролитье за чужие устремления? Да, гунны часто бивали готов, они сильнее на поле брани и умнее в переговорах, но за чванство Гонория никто сражаться не станет.
Пересказывая все это, курион не мог не заметить еще одной разницы меж нашими поселениями.
«У них даже фонтаны сохранились, один большой, теперь именуемый „Слава Посейдона“, в самом центре города. У них горожане богаче и живут, ни на кого не оглядываясь. И еще, – он наклонился ко мне, велев ничего больше не писать: – У них не верят больше в божественную троицу, даже в сына-пророка, как когда-то раньше».
«А в кого же тогда?», – спросил я. Евсевий хмыкнул.
«В серп, естественно», – ответил он.
Шестой день перед календами июля (26 июня)
Начало лета выдалось скверным, дожди зарядили с конца мая и почти не прекращались. Урожай гнил на корню, огурцы не успевали вырасти, желтея и чернея, яблоки червивели зелеными. Да и пшеница вся полегла под тяжелыми ливнями. Отец Клементий служил обедни с утра до ночи, но пользы от них не виделось. И без Септимия складывалось ощущение, будто небеса нас прокляли. Может, старания попа этому поспособствовали.
Септимий, конечно, не остался безучастен. Но его не просто слушали, к нему присоединялись. Люди смотрели на небо, на духоту, дни стояли очень жаркими, а бездвижные тучи то и дело проливались дождем. Никто не мог понять, откуда берется столько влаги. Пеняли на чуждых богов и переставая им молиться, пытались найти спасение в богах прежних, чуть не написал старых.
Признаться, я сам, прежде почитавший себя человеком разумным, начал вдаваться в религиозный мистицизм, порой заставал себя за безучастной молитвой то Сатурну, то Минерве, когда гложущие воспоминания воскрешали образ Энея. А то и Салюте, когда размышлял о превратностях собственной судьбы. Я не знал, как правильно им молиться, ибо не был обучен, но старался, надеясь, что чистотой и прилежанием заслужу благосклонность.
Иногда прерывался, напоминая, что никогда прежде не верил столь отчаянно даже в великого бога времени, с чего бы теперь служить ему. Но тотчас обрывал себя и старательно доводил молитву до конца, столь бы странной она ни казалось.
Хельга снова стала чаще бывать у гуннов, больше того, осмелилась задавать вопросы шаману, который против обыкновения охотно ей отвечал. Больше того, даже приглашал за запретную черту. Этим варварам даже продолжавшееся столь долго и яростно ненастье казалось, шло на пользу только, трава выросла на пастбищах почти в человеческий рост, их животные блаженствовали, набирая вес на глазах. Гунны радовались, снисходительно поглядывая не загибающихся землепашцев. Как тут ни вспомнить первопричину вражды Каина к Авелю, но только зеркально отраженную в нашем времени и месте. Даже болезни обходили гуннов стороной. Неудивительно,