Комендань. Родион МариничевЧитать онлайн книгу.
поднебесного логова, научилась открывать, включать, класть и вынимать бельё. Но и с «бензопилой» прабабка наотрез отказалась расставаться. И правильно! Доисторическая стиралка по-прежнему служила отличной полкой для курток, шапок, сумок и прочей мелкой белиберды.
– Щи только сегодня сварила!
Сусанна уже гремит на кухне какими-то тарелками и кастрюлями, со звоном ковыряется в ящике с ложками и вилками, двигает стулья… Прежде, чем пройти на кухню, Артур прокрадывается по узенькому коридору и заглядывает в единственную комнату, в которой при его жизни ничего не менялось: ни мебель, ни обои, ни даже цветы на подоконнике. Но сейчас привычный порядок нарушен. Прямо на ковре разбросаны какие-то папки с бумагами и без, а на столике у дивана лежит большая чёрно-белая фотография: женщина средних лет с волнистыми, приглаженными волосами, судя по всему светлыми, с правильными чертами лица и прямым, немного недоверчивым взглядом. Артур довольно быстро понимает: это, видимо, мать Сусанны, Катри, его прапрабабка, которая умерла ещё при царе горохе, когда даже бабушки на свете не было. В детстве он, кажется, видел эту фотографию, только она была гораздо меньше. «Танюша на неё так похожа – прямо копия!» – говорил кто-то у Артура над ухом, имея в виду его маму, то есть, правнучку Катри и Сусаннину внучку.
В коридоре раздаются семенящие шаги Сусанны.
– Иди скорее, я тебе налила… Ой, у меня здесь бардак, я сегодня искала кое-что и заодно решила тут разобрать… Ты иди, иди есть-то!
Щи у Сусанны густые: минимум бульона и почти одна гуща – крупные куски картошки, моркови, лоскуты капусты, мясо на кости… Про такие говорят «ложка стоит». И всё это ещё нужно сдобрить сметаной. Раньше Артур не очень любил прабабкины щи, но сейчас, почувствовав, что и в самом деле проголодался, уминает их за обе щёки.
А Сусанна тут как тут:
– Хлеб бери. Хлеб свежий…
Артур отрицательно кивает с набитым ртом.
– А вот хочешь такие сухари? – пихает коробку с плоскими длинными сухарями.
Артур снова кивает, не успев прожевать.
– Может, тебе помидорку порезать?
– Сусан, у нас что, блокада недавно закончилась? Я возьму, если захочу.
– Ну, бери, бери… – Она осекается и поворачивается к плите с кастрюлями и сковородками.
Поняв, что ляпнул не то, Артур с набитым ртом произносит примирительную реплику:
– Ну, ладно, дай мне сухарей…
Он всегда называл её только по имени. Кажется, она сама так захотела, отвергнув варианты «прабаба» и «бабуля». Поначалу они ездили друг к другу в гости – то они к ней с мамой, то она к ним в Хельсинки, где Артур родился и жил, пока ему не исполнилось пять. Выезжать нужно было рано. Бело-синий поезд «Сибелиус» уходил в шесть утра и приходил только к обеду. Доберёшься к Сусанне на её ветреную окраину, а она тебе нальёт таких вот густых щей. В Хельсинки их называли «русский суп», только были они гораздо жиже.
Она наливает себе тарелку и садится напротив правнука, поправляет