Дети Божии. Мэри Дориа РасселлЧитать онлайн книгу.
придется пока поработать самостоятельно, – сообщил он африканцу. – Начните с программы, разработанной Мендес для руанжи. Файлов по к’сан пока не касайтесь: я не слишком далеко продвинулся с формальным анализом. В следующий раз предупредите о приезде по телефону.
Он посмотрел на Джулиани, явным образом разочарованного его грубостью, и шепнул, поворачиваясь к лестнице:
– Расскажи ему о моих руках, Винс, сегодня болят обе. Я не могу думать.
«И ты тоже хорош, не мог предупредить меня, а не вваливаться без приглашения», – подумал Эмилио об отце-генерале, однако он уже был слишком близок к слезам, чтобы затевать выяснение отношений, и слишком утомлен, чтобы воспринять услышанные далее слова.
– Я молился за вас пятьдесят лет, – проговорил Калингемала Лопоре полным удивления голосом. – Бог тяжко испытал вас, однако вы не настолько переменились, чтобы я не узнал в вас того, каким вы были.
Остановившись на лестнице, Сандос повернул назад. Он по-прежнему горбился, прижимал руки к груди, но теперь он внимательнее посмотрел на священника, стоявшего возле отца-генерала. Шестидесятилетний, наверное, лет на двадцать моложе Джулиани, и такой же высокий, кожа цвета эбенового дерева, крепкие кости, глубоко посаженные и широко расставленные глаза, придающие в старости особую красоту женщинам из Восточной Африки и сделавшие лицо этого мужчины неотразимым. «Пятьдесят лет, – подумал он. – Сколько же этому парню было тогда? Десять, одиннадцать?»
Эмилио посмотрел на Джулиани, проверяя, понимает ли отец-генерал, что происходит, однако в данный момент тот был растерян, как и сам Сандос, и столь же удивлен словами гостя.
– Я знал вас? – спросил Эмилио.
Лицо африканца как бы осветилось изнутри, необычайные глаза его засияли.
– У вас нет никакой причины для того, чтобы помнить меня, и я никогда не знал вашего имени. Но Бог знал вас, еще когда вы были в чреве матери, – подобно Иеремии, с которым Бог был также жесток.
И он протянул перед собой обе руки. Эмилио задержался, прежде чем снова сойти с лестницы. И жестом мучительным, сразу знакомым и чуждым, вложил собственные покрытые шрамами и невероятно длинные пальцы в бледные теплые ладони незнакомца.
«Сколько же лет прошло», – думал Лопоре, испытывая такое потрясение, что требование величать себя во множественном числе мгновенно улетучилось из его головы.
– Я запомнил ваши фокусы, – проговорил он с улыбкой, опуская глаза. – Какая красота и ловкость погублены, – печально проговорил и, поднеся ладони Сандоса к лицу, не замечая того, поцеловал их. Как потом решил Сандос, должно быть, сработало изменение кровяного давления или какая-нибудь причуда нейромышечного взаимодействия, но приступ галлюцинаторной невралгии наконец закончился, однако в этот миг африканец посмотрел прямо в глаза Эмилио, пришедшему в полное замешательство. – Пожалуй, руки были не самым тяжелым переживанием.
Сандос кивнул и, онемев, хмурясь, начал искать разгадку в лице собеседника.
– Эмилио, – произнес