Калифорния на Амуре. АНОНИМУСЧитать онлайн книгу.
удостоверения совершенно удовлетворили Фассе, и он принялся за рассказ о Желтуге.
Весной 1883 года здешнее месторождение открыл орочон Ванька, когда хоронил тут свою мать-старуху. Ванька рассказал о своем открытии золотопромышленнику Середкину, тот послал экспедицию на разведку. Выяснилось, что месторождение большое и очень богатое. Золотоносный пласт содержит в себе гнездовое золото, иной раз попадаются весьма значительные самородки. Так, одна из артелей обнаружила самородок весом в пять фунтов[5]…
– Это была Семейская артель, – перебил сам себя Карл Иванович. – Некоторым попадались самородки и больше, но те были поумнее и о находках своих предпочитали не распространяться. Как у нас тут говорят, меньше болтаешь, дольше живешь.
– А как вообще организуются ваши старатели? – поинтересовался надворный советник.
Оказалось, что в Желтуге, как и на некоторых других российских приисках, есть несколько видов добычи золота. Первая, самая простая – индивидуальный труд. Старатель подает заявку на участок, сам, в одиночку, его разрабатывает – и тогда все, что он найдет, принадлежит только ему. Однако такой вариант – дело нелегкое и рискованное. Во-первых, одному трудиться тяжело и опасно: человека может завалить землей, на него могут напасть разбойники. Во-вторых, можно потратить кучу времени и сил, прежде, чем поймешь, что участок у тебя пустой.
Именно поэтому многие предпочитают артели. Собираются несколько человек – чаще всего, не больше десяти – и всей бригадой разрабатывают участок. Эта форма куда более прогрессивная и безопасная, правда, найденное золото делить тоже приходится на всех членов артели.
И, наконец, третий вариант – подрядиться работать в одну из золотодобывающих компаний, например, Зейскую или Верхне-Амурскую. Все золото ты сдаешь десятнику, однако компания платит тебе определенное жалованье, которое не зависит от того, сколько золота ты выработал. Этот путь предпочитают те, кому нужен гарантированный кусок хлеба.
– И сколько платят компании старателям? – внезапно спросил Ганцзалин.
– Пять рублей в день, – отвечал президент.
Нестор Васильевич покачал головой. Недурно, это в несколько раз больше, чем зарплата фабричных рабочих в том же Санкт-Петербурге.
– Да, но и условия здесь не в пример тяжелее, – возразил Фассе. – Не говоря уже про местную дороговизну. Фунт хлеба у нас тут сорок копеек против десяти в Благовещенске, пуд сухарей – шестнадцать рублей. Лопата, без которой на прииске не обойтись, десять целковых. Вот и считайте, много это или мало.
– Но если повезет с участком, сколько можно намывать золота, ну, скажем, в день? – спросил надворный советник.
– Если повезет, – отвечал Карл Иванович, – у нас тут можно намывать в день и сто, и сто пятьдесят, и даже двести рублей. Но, сами понимаете, так везет далеко не каждому. Кстати, слово «золото» тут не употребляют, чтобы не сглазить и не отпугнуть удачу. Говорят обычно бус, крупка, пшеничка…
Русский фунт в те времена составлял примерно 400 грамм.