Золотой ключик, или Приключения Буратино. Алексей ТолстойЧитать онлайн книгу.
всё лицо собралось поперечными морщинами. Должно быть, ему в ноздри попал кусочек угля.
– Аап… аап… аап… – завыл Карабас Барабас, закатывая глаза, – аап-чхи!..
И он чихнул так, что пепел поднялся столбом в очаге.
Когда доктор кукольных наук начинал чихать, то уже не мог остановиться и чихал пятьдесят, а иногда и сто раз подряд.
От такого необыкновенного чихания он обессилевал и становился добрее.
Пьеро украдкой шепнул Буратино:
– Попробуй с ним заговорить между чиханьем…
– Аап-чхи! Аап-чхи! – Карабас Барабас забирал разинутым ртом воздух и с треском чихал, тряся башкой и топая ногами.
На кухне всё тряслось, дребезжали стёкла, качались сковороды и кастрюли на гвоздях.
Между этими чиханьями Буратино начал подвывать жалобным тоненьким голоском:
– Бедный я, несчастный, никому-то меня не жалко!
– Перестань реветь! – крикнул Карабас Барабас. – Ты мне мешаешь… Аап-чхи!
– Будьте здоровы, синьор, – всхлипнул Буратино.
– Спасибо… А что – родители у тебя живы? Аап-чхи!
– У меня никогда, никогда не было мамы, синьор. Ах, я несчастный! – И Буратино закричал так пронзительно, что в ушах Карабаса Барабаса стало колоть, как иголкой.
Он затопал подошвами.
– Перестань визжать, говорю тебе!.. Аап-чхи! А что – отец у тебя жив?
– Мой бедный отец ещё жив, синьор.
– Воображаю, каково будет узнать твоему отцу, что я на тебе изжарил кролика и двух цып-лят… Аап-чхи!
– Мой бедный отец всё равно скоро умрёт от голода и холода. Я его единственная опора в старости. Пожалейте, отпустите меня, синьор.
– Десять тысяч чертей! – заорал Карабас Барабас. – Ни о какой жалости не может быть и речи. Кролик и цыплята должны быть зажарены. Полезай в очаг.
– Синьор, я не могу этого сделать.
– Почему? – спросил Карабас Барабас только для того, чтобы Буратино продолжал разговаривать, а не визжал в уши.
– Синьор, я уже пробовал однажды сунуть нос в очаг и только проткнул дырку.
– Что за вздор! – удивился Карабас Бара-бас. – Как ты мог носом проткнуть в очаге дырку?
– Потому, синьор, что очаг и котелок над ог-нём были нарисованы на куске старого холста.
– Аап-чхи! – чихнул Карабас Барабас с таким шумом, что Пьеро отлетел налево, Арле-кин – направо, а Буратино завертелся волчком.
– Где ты видел очаг, и огонь, и котелок нарисованными на куске холста?
– В каморке моего папы Карло.
– Твой отец – Карло! – Карабас Барабас вскочил со стула, взмахнул руками, борода его разлетелась. – Так, значит, это в каморке старого Карло находится потайная…
Но тут Карабас Барабас, видимо не желая проговориться о какой-то тайне, обоими кулаками за-ткнул себе рот. И так сидел некоторое время, глядя выпученными глазами на погасающий огонь.
– Хорошо, – сказал он наконец, – я поужинаю недожаренным кроликом и сырыми цыплятами. Я тебе дарю жизнь, Буратино. Мало того…
Он залез под бороду в жилетный карман,