История как наука и политика. Эксперименты в историографии и Советский проект. Е. А. АроноваЧитать онлайн книгу.
они были опубликованы как сборник статей, Science at the Crossroads («Наука на перепутье»)252.
Science at the Crossroads помогла разжечь у западных интеллектуалов интерес к марксистской методологии. Статьи Бухарина и Гессена вызвали наибольший интерес у западных читателей. В своем докладе «Социально-экономические корни механики Ньютона» Гессен анализировал «Начала» Ньютона как продукт своего времени, отвечающий на запрос, возникший в Англии XVII века в результате роста промышленности и зарождения торгового капитализма253. Тезис Гессена стал классическим примером применения марксистского подхода к истории науки. И Бернал в своих книгах Роль науки в обществе (1939), Маркс и наука (1952), Наука и промышленность в XIX веке (1953) и Наука в истории общества (1954), и Нидэм в своем монументальном труде Наука и цивилизация в Китае, публиковавшемся с 1954 по 2004 год, цитировали доклады Бухарина и Гессена на конгрессе 1931 года в Лондоне. Не только западные марксисты, но и не-марксисты, такие как Р. К. Мертон, цитировали Гессена в своих работах254.
Хотя и в меньшей степени, чем Гессен, Бухарин также стал цитируемым автором среди западных ученых левых взглядов. В 1939 году, вспоминая о своих впечатлениях о советской секции на Лондонском конгрессе, Бернал отметил, что доклад Бухарина, наряду с докладом Гессена, «оба придали импульс и моей работе, и работе многих других». Он добавил, однако: «Мы понимали не всё, что они говорили – сейчас я подозреваю, что в действительности они и сами-то этого полностью не понимали, – но нам было ясно, что это нечто новое, чреватое колоссальными возможностями»255. Бернал был не единственным, кто, относясь к рассуждениям Бухарина с симпатией, находил их, возможно, не очень внятными. Другой ученый выразил это ощущение более определенно. Прочитав доклад Бухарина, Вернадский записал в своем дневнике: «В целом интересно. Но в его статье наука в конце концов подменена философией»256.
Для того чтобы увидеть, как конкретное содержание науки любопытным образом пересеклось с программами научной истории, в следующей главе мы проследим траекторию другого участника конгресса по истории науки – биолога и протеже Бухарина Н. И. Вавилова.
Глава 3. Николай Вавилов, геногеография и будущее истории
Как мы видели, в первые десятилетия XX века историки и ученые участвовали в движении за научную историю, сотрудничая в общем стремлении к интеграции исследований прошлого в единую междисциплинарную систему знаний. Многие ученые были заинтересованы в том, чтобы найти более широкое применение новым научным методам и инструментам, включая использование методов науки, для того чтобы пролить свет на далекое прошлое – в особенности на те эпохи, от которых до нас не дошло традиционных исторических источников.
Герой этой главы – генетик и селекционер растений Николай Иванович Вавилов – фигура, занимающая видное место в исторической памяти XX века. Биологи по сей день ссылаются на его новаторскую
B. Hessen, “The Social and Economic Roots of Newton’s Principia,” в
См.: Gerardo Ienna, Giulia Rispoli, “Boris Hessen at the Crossroads of Science and Ideology: From International Circulation to the Soviet Context,”
Цит. по: William McGucken,
В. И. Вернадский,