Психология бессознательного. Зигмунд ФрейдЧитать онлайн книгу.
перед ней держат палец, она кусает”. (Меня удивляет, что он говорит “палец” вместо “руку”.) Затем он рассказывает следующую историю, которую я здесь передаю более связно.
Когда Лицци должна была уезжать, перед ее домом стоял экипаж с белой лошадью, чтобы отвезти вещи на вокзал. (Лицци, как он мне рассказывает, это девочка, жившая в соседнем доме.) Ее отец стоял близко около лошади; лошадь повернула голову (чтобы его тронуть), а он и говорит Лицци: “Не давай пальцев белой лошади, а то она тебя укусит”. Я говорю на это: “Слушай, мне кажется, что то, что ты думаешь, вовсе не лошадь, a Wiwimacher, который нельзя трогать руками”.
Он: “Но ведь Wiwimacher не кусается?”
Я: “Все может быть!” На что он мне весьма оживленно старается доказать, что там действительно была белая лошадь[12].
2 марта, когда он опять выказывает страх, я говорю ему: “Знаешь что? Глупость (так называет он свою фобию) пропадет, если ты будешь чаще ходить гулять. Теперь она так сильна, потому что ты из-за болезни не выходил из дому”.
Он: “О нет, она сильна потому, что я начал каждую ночь трогать рукой свой Wiwimacher”».
Врач и пациент, отец и сын сходятся на том, что приписывают отвыканию от онанизма главную роль в патогенезе нынешнего состояния. Но имеются указания и на значение других моментов.
«3 марта к нам поступила новая прислуга, которая возбудила в Гансе особую симпатию. Так как она при уборке комнат сажает его на себя, он называет ее “моя лошадь” и всегда держит ее за юбку, понукая ее. 10 марта он говорит ей: “Когда вы сделаете то-то и то-то, вы должны будете совершенно раздеться, даже снять рубашку”. (Он думает – в наказание, но за этими словами легко видеть и желание.)
Она: “Ну что же из этого: я себе подумаю, что у меня нет денег на платье”.
Он: “Но это же стыд, ведь все увидят Wiwimacher”.
Старое любопытство направлено на новый объект, и, как это бывает в периоды вытеснения, оно прикрывается морализирующей тенденцией!
Утром 13 марта я говорю Гансу: “Знаешь, когда ты перестанешь трогать свой Wiwimacher, твоя глупость начнет проходить”.
Ганс: “Я ведь теперь больше не трогаю Wiwimacher”.
Я: “Но ты этого всегда хотел бы”.
Ганс: “Да, это так, но “хотеть” не значит делать, а “делать” – это не “хотеть” (!!).
Я: «Для того чтобы ты не хотел, на тебя сегодня на ночь наденут мешок».
После этого мы выходим за ворота. Он хотя еще и испытывает страх, но благодаря надежде на облегчение своей борьбы говорит заметно храбрее: “Ну, завтра, когда я получу мешок, глупости больше не будет”. В самом деле, он пугается лошадей значительно меньше и довольно спокойно пропускает мимо себя проезжающие кареты.
В следующее воскресенье, 15 марта, Ганс обещал поехать со мной в Лайнц. Сначала он капризничает, наконец он все-таки идет со мной. На улице, где мало экипажей, он чувствует себя заметно лучше и говорит: “Это умно, что боженька уже выпустил лошадь”. По дороге я объясняю ему, что у его сестры нет такого же Wiwimacher’а, как у него. Девочки и женщины не имеют совсем
У отца нет основания сомневаться, что Ганс рассказывает здесь действительное происшествие. Впрочем, при ощущениях зуда в головке члена, которые заставляют прикасаться к нему, дети говорят обыкновенно: «Меня кусает».