Записки обаятельного разгильдяя. Владимир Викторович МишустинЧитать онлайн книгу.
беспомощности. Особенно на глазах у того, кто любит. Кажется, что, проявляя самостоятельность, ты отказываешься от его любви. И этим, делаешь ему больно. Но это не преднамеренное причинение вреда. Это родительская боль, которая сопутствует взрослению ребенка. Любой родитель должен смириться, с тем, что рано или поздно нуждаемость в нем сойдет на нет.
15.10.2015
Сон. Я от кого-то убегаю. Это девочки лет 18—25, только они карикатурные все. Их огромное количество. Они ломятся в двери, а я эту дверь сдерживаю. Я как будто в маленькой тесной комнатке, и руками спокойно дотягиваюсь до дверей на противоположных стенах. И другой рукой пытаюсь открыть другую дверь. Она замкнута, и мне чтобы выйти надо сначала его отомкнуть.
У меня чувство бессилия, но я все же, вставляю ключ. Бросаю ту дверь, которую держу и открываю новую. Странно, что как только я смог открыть новую дверь – в ту, что сзади тут же перестали ломиться.
Пока ассоциировал сон, вспомнился мне мой дед Федя. Когда он побил меня ремнем. После того, как я назвал его дураком. Кажется, он не давал мне смотреть телевизор. А там шло что-то очень интересное. И когда он отказал мне в продолжении просмотра, я от злости выдал ему такое оскорбление.
С ним было тяжело общаться. Не в плане обычных житейских разговоров, а когда мне что-то было нужно. В частности, если мне была нужна какая-то помощь. Я все время боялся, что если я его попрошу, то он откажет. Поэтому, когда у меня ломалась какая-то игрушка, я с большим трудом заставлял себя просить.
Сам отказ, наверное, не вызывал бы у меня беспокойства. Но, отказывая, он говорил что-то обидное про мою самостоятельность. Что дескать, не с «моим носом», с этой проблемой справиться. Собственно, часто так и было. Он отказывал, да еще и говорил что-то очень обидное. От этого, просить было унизительно. Попросить, это как расписаться в собственной унизительной ничтожности.
Но, потом я заметил одну закономерность. Во время просьбы, он насмехался и бросал что-то унизительное, а на следующий день, утром, те игрушки, которые он вчера отказывался чинить были починены. Но, обида у меня все равно оставалась.
Я думаю, что он боялся браться чинить машинку при мне. А вдруг не получится? И тогда, окажется что ни я, не дееспособный, а он. Видимо, от этого он дожидался, пока его никто видеть не будет, и потом разбирался с поломкой.
А обижал он меня думаю, не столько из желания обидеть, сколько из желания соблюсти свое превосходство.
Скорее всего, дееспособность, для него была предметом условия. Если один из двух дееспособный, то второй обязательно должен быть не дееспособным. Думаю, что дееспособность одного человека, как бы автоматически предполагала недееспособность второго. Это как какой-то поговорке «Я начальник, ты дурак! Ты начальник, я дурак!». Причем, другие варианты, категорически не рассматривались.
18.10.2015
Мне иногда кажется, что некто пишет сценарии жизни людей. Также как художники