Помощь и защита равняется любовь?. Ирма ГринёваЧитать онлайн книгу.
– это самый хороший выход. У тебя будет положение в обществе, защита, какие-никакие права и чёткие обязанности. А к остальному ты приспособишься. Мне думается, что Алистер Симпл хорошая партия, он будет добр к тебе. Какие ещё у нас есть выходы из создавшегося положения?
– Продать ранчо, – предложила Мэрил.
– Конечно, если ты категорически против замужества, мы могли бы попробовать продать ранчо и вернуться в город. Но, понимая, что мы находимся в стеснённых обстоятельствах, покупатели снизят цену и приобретут ранчо за бесценок. Этих денег не хватит не только на твоё приданое, но и на текущие нужды для жизни в городе. Тебе придётся идти на работу и распрощаться с возможностью создать семью. Но… девочка моя… даже этой возможности, считай, у нас нет. Одним из условий наследования является запрет на продажу ранчо в течение десяти лет. Я столько не протяну. Да и что мы с тобой смыслим в работе на земле? Ничего… Прости… Подумай об этом, девочка моя…
* * *
Приехав домой, Алистер сообщил отцу, что подумает над женитьбой. В том, что уже согласился выполнить просьбу мисс Мэрил воспротивиться их браку, не признался. Потому что не собирался отказываться от любимой, а решил завоевать её любовь.
Удивительным было то, что отец к его сомнениям отнёсся спокойно. Алистер ожидал, что, как обычно, когда он смел в чём-то перечить отцу, разражалась буря. Когда был ребёнком, его ожидала порка. Когда подрос, дело ограничивалось пощечинами. Сейчас, когда он стал взрослым, отец перестал рукоприкладствовать, у него и словами получалось так унизить и оскорбить, что, ей богу, лучше бы ударил, и дело с концом.
* * *
Мэрил не призналась отцу, что уже уговорила жениха не соглашаться на брак. Проплакала всю ночь. Мысли перескакивали с одного на другое. Она то плакала об отце, то ругала себя. Какая же она была эгоистка! Как, ну, как, можно было поверить, что одни и те же, всё время повторяющиеся симптомы – позеленевшее от болей в пояснице и паху лицо отца, тошнота и рвота, вызваны каким-то мифическим пищевым отравлением?! Почему, ну, почему она ни разу не задумалась об этом всерьёз?! Потому что так ей было удобно – не задумываться, не обращать внимания, верить тому, что сказал отец…
Потом мысли её переключались на себя. Ах, если бы отец признался ей в своей болезни раньше! Тогда бы она не отвергла сходу предложение мистера Филипа Мура о помощи и защите, с благосклонностью отнеслась бы к его к словам. По крайней мере, его темный взгляд, преследовавший её, сейчас пугал меньше, чем темный, похотливый взгляд потенциального тестя. Тогда бы они не обрубили все концы в городе, не уехали на другой конец страны, не оказались бы на ранчо. Остались бы в городе, в знакомой среде, где светские условности, которые так когда-то душили её, стали бы гарантией не «каких-никаких» её прав, а вполне даже прав определённых.
А потом плакала от безысходности, безвыходности её ситуации. Что же ей теперь делать? Уговорить отца вернуться в город и броситься в ноги Филипу Муру? Или остаться на ранчо и броситься в ноги