Наука ненависти. Фронтовые репортажи Великой Отечественной. Михаил ШолоховЧитать онлайн книгу.
первый раз за всю жизнь заплакал. Пролежал еще пять дней и встал. Еще через три дня он откопал винтовку и ушел в лес. Ему хотелось пробраться в какой-нибудь партизанский отряд, но старик, приютивший его, ничего не мог сказать ему путного об отряде. Он только слыхал, что недалеко в лесу есть партизаны. Местность эту Игнатьев не знал. Он вошел в лес ночью.
Дул ветер. Шумели ели. Лес был огромный. Петр шел наугад. Старик дал ему мешок с хлебом, лопату. Шел часа полтора, а может быть, два. Не встретив никого, он решил пока здесь остановиться. Выбрал место для землянки и стал долбить землю лопатой. Это был нечеловеческий труд. Земля, скованная морозом, не поддавалась.
– Мы все можем, – говорил себе Игнатьев, обливаясь потом, ударяя изо всех сил железной лопатой по мерзлой земле. – Черта с два нас запугаешь.
Он работал два дня. Землянка была выкопана. Замаскировал ее снаружи, утеплил изнутри. Сложил из камней нечто вроде камина, проделал отверстие для выхода дыма. Затопил.
Игнатьев устал и заснул крепко на еловых ветках. Спал много часов. Когда проснулся, было утро. Он вышел из землянки. Лес сейчас был тихим, спокойным, почти беззвучным. Ели в тех местах росли очень высокие. Игнатьевым овладело торжественное состояние. Он умылся снегом, съел кусок хлеба и стал чистить винтовку. Вынул затвор, смазал. Он чистил винтовку тщательно, как чистил ее в части, и думал о Тимоше.
Когда винтовка была вычищена, Игнатьев пошел в лес. Лесная дорога проходила, оказывается, километрах в четырех от землянки. На снегу были видны следы автомобильных покрышек. Петр отыскал удобное место для засады. Тут росли кусты, можно было хорошо замаскироваться. Он тщательно разгреб снег между кустами, надрубил ствол соседней ели и повалил ее на то место, где собирался лечь. Со стороны казалось, что ель надломилась сама.
Петр лежал в засаде часа два. Послышался шум мотора. По дороге шел мотоциклет. Это был, очевидно, связной. Петр Игнатьев подпустил его близко и выстрелил.
Несколько минут еще трещала и билась мотоциклетка на земле.
– Нечего тебе, фашист, на свете жить! – сказал Петр Игнатьев, снимая с убитого немца автомат и сумку. – Тебя сюда не звали.
Он оттащил немца и мотоциклет подальше в лес, а сам снова залег на свое место. Уже к вечеру он опять услышал шум мотора. На этот раз показалась грузовая машина. Смеркалось. Петр не разглядел, сколько в ней было людей. Он дал по машине короткую очередь из автомата – берег патроны.
В машине оказалось трое. Шофер и унтер-офицер сидели в кабине, другой унтер-офицер – в кузове. Первые двое были убиты наповал. Мотор заглох. Машина дернулась и остановилась. Унтер-офицер, тот, что стоял в кузове, выстрелил.
– Плохо стреляешь, – сказал Игнатьев и выстрелил в унтер-офицера.
У этого унтер-офицера оказался парабеллум с тремя обоймами, полными патронов. Патроны подходили к автомату, добытому днем у мотоциклиста. Это обрадовало Петра.
В полной темноте добрался он до своей землянки. Зажег костерок, поел. Спать ему не хотелось. Он совсем не чувствовал усталости. Достал из немецкой полевой сумки блокнот и карандаш и стал при свете горящих веток писать