Тени в темных углах. Гроза над крышами. Александр БушковЧитать онлайн книгу.
не обрушилась, и гром не грянул. Рассуждая, быть может, вольнодумно, можно заключить, что не станет всевидящий и всемогущий Создатель карать огнем небесным такую вот блоху. Отец Михалик что-то такое говорил не так давно: Создатель, мол, глух к мелким проступкам…
Кажется, все ясно, даже скучно делается. В каждом Школариуме сыщется кучка Папенькиных Чадушек. В лекционах, какой ни возьми, они ни в зуб ногой, но богатенькие папеньки ясным всем манером улещают Титоров, и детки не просто успешно проходят испытания – золотых сов получают. Правда, прилику ради не вместе с остальными, на испытаниях таких под удобным предлогом оставляют без совы, откладывают вручение на потом – а потом Папенькины Чада появляются с золотенькими птушками и расхаживают с ними безо всякого стеснения. Значит, и на квартальных испытаниях то же самое, правду Куталер-Проныра говорил.
– Что думаете, друзья? – обратился Брюзга сначала к Пузану, потом к Никакому.
– Отложить решение на потом, – незамедлительно ответил Пузан, и Никакой согласно кивнул.
«Ну, так и есть, – подумал Тарик, – в точности как в нашем Школариуме: отложат на потом, а там Щеголь появится с золотой совушкой. Здесь даже проще: никого из соучеников Щеголя нет…»
– Отчего же у тебя столь скверные познания в мироустройстве, Школяр? – с нехорошей вкрадчивостью осведомился Брюзга.
– Ну, это… Папаня говорит, нам мироустройство ни к чему, незачем оно в нашем мастерстве…
– Великолепно! – трескуче расхохотался Брюзга. – Ни к чему мироустройство… – И безо всякого перехода завопил: – Да как у тебя язык повернулся, недомерок, такое вымолвить? Добро бы речь зашла про циферный счет или там чтение, но ляпнуть такое о мироустройстве! Как у тебя совести хватило, невежа, башка деревянная?!
Внезапно он вскочил, выпрямился во весь свой немаленький рост, воздел костлявую руку так, что япанча съехала на левое плечо и повисла на скреплявшей ее цепочке с гравированным на бляхе символом Собрания – совой с распростертыми крыльями. И закричал так пронзительно, что у Тарика аж в ушах зазвенело:
– Мироописание – законная гордость нашего славного королевства Арелат, королева всех наук! Ибо в те времена, когда пресловутый ученый мир всех прочих держав коснел во мраке невежества, наш великий мироописатель Гаремат Карарий, вдохновленный Создателем, установил истинный облик нашего мира! Пока именовавшие себя учеными варвары полагали наш мир кругляшком вроде монетки, плавающим в некоем бескрайнем океане, Гаремат явил людям истину: мир наш шарообразен и подвешен Создателем ни на чем! И донес эту истину в самые глухие уголки мира! За что в бессильной злобе и ревности был убит выползнями наших зловредных соседей, но повстал ныне в виде монументов…
Он витийствовал так, словно стоял на самой большой площади столицы, Королевской, вмещавшей, говорил Титор, шесть раз по тысяче человек и еще полстолька, и площадь та была забита людьми, слушавшими в почтительном молчании. Положим, и в квадратном зале царило почтительное молчание, но слушателей здесь было