Шоша. Исаак Башевис ЗингерЧитать онлайн книгу.
извозчика, но я побоялся, что моих трех злотых не хватит. Вдруг я вспомнил, что не побрился сегодня, и провел пальцем по щетине. Надо бы зайти в парикмахерскую. Нельзя же заявиться к американской леди небритым.
7
Швейцар в ливрее стоял у дверей. Казалось, входишь в полицейский участок или здание суда. Никто меня не остановил. В отеле был лифт, но я поднялся на пятый этаж по мраморной лестнице, покрытой посередине ковровой дорожкой. Постучал. Бетти сразу открыла. Такой большой комнаты, как эта, и с таким огромным окном я до сих пор не видал. Снегопад прекратился. Выглянуло солнце. Казалось, и погода здесь другая.
На Бетти был длинный домашний халат и шлепанцы с помпонами. Из-за своих рыжих волос и всех тех прозвищ, которыми меня изводили в детстве: рыжий пес, рыжий жулик, морковка, – я испытывал ко всем рыжеволосым антипатию. Но рыжие волосы Бетти почему-то не отталкивали меня. При солнечном свете голова ее выглядела огненно-золотой. Только теперь я заметил, какая белая у нее кожа. Совсем как у меня. Но брови и ресницы темные. Зазвонил телефон, и Бетти заговорила по-английски. Как благородно и величаво звучит этот язык! Бетти была ниже меня ростом, но до чего же легко и свободно она двигалась! Повесив трубку, предложила мне снять пальто и устраиваться поудобнее. Даже идиш у нее звучал иначе – более возвышенно и утонченно. Бетти взяла мое пальто и повесила на плечики. Это снова поразило меня – такое почтение к старой тряпке, да еще без пуговиц. С Дорой я чувствовал себя мужчиной, а тут снова превратился в мальчишку. Усадив меня на диван, Бетти села на маленький стульчик лицом ко мне. Полы халата слегка разошлись, и показались хорошенькие ножки. Она предложила мне папиросу. Я не курил, но отказаться не хватило духу. Бетти поднесла зажигалку. Я затянулся и сразу закашлялся от дыма.
– Расскажите о пьесе, – попросила Бетти.
Я начал рассказывать. Она слушала. Сначала смотрела на меня с опаской, потом с интересом.
– Это означает, что я буду влюблена в саму себя?
– Да. Но в каком-то смысле это происходит со всеми.
– Верно. Я могу легко играть и мужчину, и женщину. Вы принесли хоть что-то?
– У меня пока лишь наброски.
– А не сможете ли припомнить несколько строчек? Я дам вам бумагу и перо, а вы напишете несколько строк – для музыканта и для проститутки. Подождите! – Она встала, взяла со столика сумочку и достала оттуда маленькую самописку и блокнот.
Я записывал почти машинально.
Музыкант. Иди же, девушка, будь моей. Ты труп, и я труп, а когда танцуют два трупа, клопы пускаются в пляс. Я подарю тебе сумочку, а в сумочке – горсть праха из Святой земли и черепки, что лежат на моих глазах. С миртовой ветвью в руке я вырою канаву от Тышовце до Масличной горы. По дороге мы будем делать то же, что Зимри, сын Салу, и Козби, дочь Цура[34].
Проститутка. Придержи язык, ты, грязный щенок! Я оставлю мир невинной девушкой, а ты валяешься с каждой шлюхой от Люблина до Лейпцига. Сонмы ангелов ожидают меня, а тебя мириады демонов потащат в преисподнюю.
Я
Персонажи из Торы (раздел «Бемидбар»).