Яик-Горынович. Павел МаловЧитать онлайн книгу.
Рыбная ловля была единственным источником пополнения их семейного бюджета, не считая скудного государственного жалованья, конечно. Положенное казакам жалованье приходило из России раз в году и распределялось по дворам атаманом.
Мартемьян Бородин сразу же запустил и туда свою жадную лапу, обжуливая простых казаков непослушной, войсковой стороны, утаивая от них значительную часть царских выплат. Казаки глухо роптали, но пока терпели, – сами ведь избирали себе атамана и старшин. К тому же всех недовольных и языкастых Мартемьян Бородин приказывал безжалостно драть плетьми на майдане. А кому охота дуриком подставлять под плетки свою спину? Чай, спина не казенная!
Видя показную покорность казаков войсковой стороны, атаман обложил их незаконными поборами, штрафами и выдуманными им самим, фиктивными налогами, идущими якобы в пользу государства. Вскоре настала очередь и рыбных промыслов: Бородин стал сдавать их почти круглогодично на откуп, то есть в долгосрочную аренду, заезжим из России купцам либо своим местным предпринимателям и подрядчикам из казаков или оренбургских мещан и всяких торговых людей. Плату за аренду откупщики вносили в войсковую казну натуральную – отдавали часть выловленной в реке рыбы. Люди Бородина часть полученной рыбы, а также ценную черную икру продавали оптовикам на рынках Яицкого городка и Оренбурга. Другую часть засаливали и везли подалее – в Уфу, Синбирск, Казань, Нижний Новгород, Москву.
Из вырученных от продажи рыбы и икры денег десять с половиной тысяч Бородин уплачивал в государственную казну в форме налога, остальные обещался потратить на нужды Войска, а также распределить в виде паев казакам. Но паи год от году становились все скуднее и скуднее, а потом и вовсе пропали, войсковые нужды тоже атаманом не финансировались. Городок приходил в запустение, оборонительные сооружения постепенно ветшали и разваливались, простые казаки беднели и затягивали потуже кушаки на кафтанах и чекменях, а атаман Бородин со старшинами и немногочисленной послушной стороной жирели и обогащались на народном горе. Принуждая казачью голытьбу работать у себя на хуторах, а также на рыбных промыслах, заниматься засолкой и продажей рыбы и икры, старшины наживали до двадцати тысяч рублей в год, а атаман Бородин – и того больше.
Первым не выдержал скандалист и верховод всех несогласных Зарубин Чика. Где-то неделю спустя малого декабрьского багрения, увидав Мартемьяна Бородина на майдане, он не скинул традиционно в приветствии лохматой овчинной папахи. Гневно грозясь атаману жилистым своим кулачиной, не раз добре отделывавшим в детстве гладкую наглючую рожу Матюшки, Иван закричал во всеуслышание, при большом стечении городского народу:
– Атаман, с чего паи от продажи откупной рыбы отменил? Где наши трудовые, казачьи денежки? Почему старшины царицыно жалованье не додают? Почто недоимки якобы в государеву казну берешь с каждого казачьего дыма, а на самом деле свою мошну набиваешь? А ну ответствуй как ни