Вампиры. Происхождение и воскрешение. От фольклора до графа Дракулы. Кристофер ФрейлингЧитать онлайн книгу.
Мэри Годвин исчезли, уцелело лишь несколько ее писем, имеющих отношение к делу. Полидори был, по словам его знакомой Гарриет Мартино, «красивым, беспечным молодым человеком». Также у него были болезненные амбиции быть поэтом, а не медиком, – и чрезмерная чувствительность. Но, как убедительно демонстрирует это его дневник, следует сказать, что он не был очень одарен в плане писательства:
26 мая. Отправился в дом за Колоньи, принадлежащий Диодати. Просят двадцать пять луидоров в месяц… Из этого дома открывается прекрасный вид; красивое озеро; на краю озера находится Женева. Вернулся назад…
27 мая.… Л. Б. встретил М. Уолстонкрафт-Годвин, ее сестру [сводную] и Перси Шелли. Я вывел лодку на середину озера Леман, и там вытянулся во весь рост, позволив лодке плыть своим чередом… Пообедал; пришел П. Ш., автор [поэмы] «Королева Маб»; робкий, застенчивый, болезненный; двадцати шести [на самом деле всего двадцати четырех] лет; разошелся с женой, содержит двух дочерей Годвина, которые исповедуют его теории [об эмансипации женщин и свободном браке; о чем, очевидно, сплетничал Байрон]; одна из них – [любовница] лорда Байрона [Клэр Клермонт]…
Несколько дней спустя семья Шелли – теперь уже с няней из Женевы по имени Луиза Дювийяр, больше известной как Элиза – переехала на другой берег озера в меньший из двух уединенных особняков, принадлежащих некоему месье Жакобу Шапюи, ниже виллы Диодати на пологом берегу Женевского озера по адресу «Дом Шапюи, Монталегр», но Мэри Годвин называла его Шапюи. Каменный и квадратный двухэтажный коттедж располагался среди виноградников рядом с извилистой дорогой, ведшей к небольшой озерной гавани, принадлежавшей Шапюи. Мэри Годвин писала своей сводной сестре о погоде 1 июня из «Деревни С, близ Колиньи»:
К сожалению, мы больше не наслаждаемся тем сияющим небом, которое приветствовало нас, когда мы впервые прибыли в эти края. Практически непрекращающийся дождь вынуждает нас сидеть дома; но когда появляется солнце, оно сияет с яркостью и жаром, каких никогда не бывало в Англии. Грозы, которые здесь бывают, грандиозны и ужасны – я никогда прежде такого не видела. Мы наблюдаем за ними, когда они приближаются с противоположной стороны озера, следим за игрой молний среди облаков в небесах, и тем, как их изломанные линии пронзают поросшие соснами вершины гор Юра, под сенью нависших облаков…»
Мэри Годвин начинала разделять «наслаждение» Шелли бурями, хотя она по-прежнему предпочитала «солнечный свет и нежный бриз» тем крайностям возвышенного, которые он выбирал. Байрон тоже был занят изучением влияния экстремальных погодных условий на его эмоции. В третьей песне (строфа 92) «Паломничества Чайльд Гарольда», которую он написал в это время, он описал сильную бурю, которую пережил 13 июня:
Как небо изменилося!
И буря Во мраке рвет на небе облака.
И в бешенстве своем, в разгуле негодуя,
Она, как женкий взгляд, смиренна и легка![1]
Впоследствии
Перевод О. Лёвкина.