ПО ЛИНИИ Е. Сергей Ветер СеверныйЧитать онлайн книгу.
шку. – Фигуры – это люди, а доска – их жизненный путь. Так вот, жизнь любой фигуры зависит от её хода: то ли она попадёт на чёрную клетку, то ли на белую. Совсем как черные и белые полосы в человеческих судьбах. Иногда фигуре приходится занимать черную клетку, чтобы дольше прожить и, заняв более сильную позицию, победить грозного врага. – Я поставил пешку на доску.
– Дорогой Рад! Простите мне мою дерзость, но Вы говорите так, словно каждая фигура наделена своей волей. А ведь рука и воля игрока управляют шахматами, – девушка иронично улыбнулась, глядя на меня.
Я потер подбородок, не отрывая взгляда от доски.
А задержать взгляд было где. Клетки красного дерева чередовались клетками, покрытыми черным лаком. Тени фигур мрачного войска полностью ложились на клетки и хищными когтями удлинялись к оппонентам. В середине доски четыре клетки занимала медвежья голова: герб Рода Вересовых. Обозначения линий изображены готическим шрифтом, причем они также чередовались красным и черным цветом, словно продолжая шахматные линии. Цифры с заострёнными краями хранили созданную структуру цвета.
Также заслуживали внимания фигуры – произведения гения старого шахматного мастера. Черные фигуры были покрыты лаком, таким же, как и клетки доски. А вот белые фигуры искусно сделаны из кости, возможно из бивней моржа, которая с годами пожелтела.
Я пробегал взглядом по фигурам, то и дело сравнивая противопоставленные войска.
Черные Ладьи – толстобокие башни, кирпичная кладка которых стяжалась спиралью цепи. В воображении рисовался мрачный донжон, в тени которого лежали изувеченные смельчаки, чьи амбиции погибли в обрекающем карканье воронов. Белые Ладьи повторяли контуры древних маяков. Казалось, они окутаны морским туманом и брызгами волн, но мощный луч древнего огня продолжал вселять надежду в сердца мореходов.
Кони белых представали в образах пегасов, расправивших могучие крылья. Кони черных – гарцующие единороги с разметанными гривами. Морды скакунов с вздувшимися венами, наверное, в средневековье, красовались бы на щитах знатных рыцарей. Я мысленно подмечал злобу, нашедшую выход в твердых линиях черного войска.
Офицеры – воины в остроконечных шлемах с обнаженными двуручными мечами, были у белого войска. У черных – варвары с двуручными секирами и в рогатых шлемах. Видимо, шахматный мастер противопоставил порядок хаосу.
Белая королева – молодая девушка с венком из первых весенних цветов. Королева черных – зрелая женщина с капюшоном на голове, достающая из складок плаща серп. Здесь читалось противопоставление фигур в философском плане.
И наконец я задержался на властелинах шахматных армий. Король белых представлял собою крепкого мужчину, борода которого была собрана в колосок. Длинные пряди волос сдерживал ремешок с орнаментом мелких рун. Король черных походил на злобного колдуна с растрепанной бородой и тяжёлым взглядом глубоко посаженных глаз. Поясной ремень сжимали тонкие пальцы с острыми ногтями, наверное, множество чёрных заклятий слетало с них.
А кто же стоял в первой линии армии? Пешки белых – ратоборцы с круглыми щитами, в центре которых парили соколы. Пешки черных – хищные первобытные люди, в звериных шкурах и с дубинами.
Ещё не начав партию, можно было предаваться долгим размышлениям, об истории, которая творилась в пределах шахматной доски.
– В этом и причина Ваших поражений, любезная Азира, – сделал я замечание, возвращаясь к своей собеседнице. – Играя, я живу каждой фигурой в отдельности и всем шахматным войском сразу. Я спрашиваю у фигур ход и выигрываю у Вас. Но не об этом. На чем я остановился? Ах, да! Шахматы и жизнь… Продолжу с Вашего позволения.
– Да, конечно.
Я начал свой монолог.
– Шахматы прекрасно моделируют грани жизни, особенно жизни нетленных. Здесь торжествует разум, а не сила. Ведь даже слабая фигура может поставить мат. Всё зависит от хода. Пешки, на мой взгляд, сродни мечтателям. Лишь тот из них, кто наделен упорством, трудолюбием и последовательностью, добивается своего. Достигнув последней клетки, пешка может стать любой фигурой, словно нетленный, раскрывший свой дар.
– Дар? – Азира вопросительно подняла бровь.
– Дар. Не думали ли Вы, что мы отличаемся от других лишь многожительством. Дар – это своего рода колдовство, почитайте как-нибудь на досуге трактаты по инквизиции.
– В каждом нетленном есть волшебство, то есть дар?
– Да, госпожа Вересова. Но любому нетленному, как и пешке, нужно пережить столкновение с себе подобными, выдержать шторм атак более сильных врагов, победить себя, и только тогда раскрыть свой дар. Это одна сторона шахмат из множества. Другая заключается в том, что за спинами простых игроков стоят более сильные и могущественные. Первые исполняют прихоти вторых и принимают за них удары. Такое состояние дел я видел во многих обществах: как в людских, так и во фракциях нетленных. Вам, кстати, мат! – я аккуратно положил короля к ногам его подданных и улыбнулся.
– С Вами, право, неинтересно играть. Вы ни разу мне не проиграли, дорогой Рад. Хотя меня восхищает Ваша философия,