Леопард с вершины Килиманджаро. Ольга ЛарионоваЧитать онлайн книгу.
обеденный столик, уставленный прозрачными коробками с едой.
– Консервы? – спросил я.
Я так привык к консервам, что трудно было бы сказать, что они мне надоели.
Сана вышла в белом обеденном платье.
– Нет, – сказала она, усаживаясь. – Все свежее. Готовится в центральном поселке каждую неделю. Кстати, составь себе меню на ближайшие десять дней.
– Возьми это на себя, если тебе не трудно.
Она наклонила голову. Кажется, я доставил ей удовольствие.
– И потом, знаешь, лунный свет мне положительно мешает спать. Сотвори какое-нибудь чудо, чтобы луна исчезла.
Она посмотрела на меня почти с благодарностью:
– Я распоряжусь, чтобы на ночь потолок затемнялся. Тебя это устроит?
– Я не требую аннигиляции всей лунной массы. Для меня достаточно и локального чуда.
Ага, вот и «сезам, откройся». Теперь все будет просто – мне только время от времени придется придумывать какой-нибудь повод для заботы обо мне. Это ее займет. Надолго ли?..
Вторую половину дня я занимался с Педелем. Изредка мной овладевало беспокойство, я подходил к двери и поглядывал, что делает Сана. До самой темноты она просидела в глубоком кресле, не снимая со лба миалевой полоски и не отнимая руки от контактной клавиши биодиктофона. Но панелька прибора была мне не видна, и я не знал, диктует она или просто так сидит, предаваясь своим мыслям. Почему-то я был склонен предположить второе.
В конце концов я тоже уселся в кресло, попросил Педеля оставить меня в покое и надвинул на лоб миалевый контур. Вид у меня был достаточно глубокомысленный – на тот случай, если бы Сана неожиданно появилась в комнате, – так что я мог спокойно отдаться безделью. В углу бесшумно возился Педель – у него, видимо, появились какие-то соображения по поводу имитирующей схемы нашей будущей машины, и он придавал ей наиболее компактный вид. Я все смотрел на него и вспоминал, в честь чего же он окрашен в этот темный, до коричневого оттенка, бронзовый цвет. И еще мне хотелось есть.
– Педель, – сказал я, – принеси мне что-нибудь пожевать, если осталось от обеда.
– Слушаюсь. Пожевать. Сейчас принесу.
Кто знает, в котором часу мы будем теперь ужинать, а я как-то привык все время что-нибудь жевать. Собственно говоря, это было единственным разнообразием, доступным мне там, на буе. Если не считать книг, разумеется. Но книги – это что-то вроде платонической любви; как ни пытайся разнообразить их список, все равно при длительном чтении остается впечатление, что занимаешься чем-то одним и тем же, приятным, но нереальным. Другое дело – еда. Это удовлетворяемая страсть. Я намеренно держал себя дня три-четыре на молочной или фруктовой диете, а потом устраивал пиршество с полусырым мясом, вымоченным в уксусе и вине. Ликарбовые орехи в сочетании с консервированными раками тоже оставили у меня неизгладимое впечатление. Почему, собственно говоря, я торчу здесь? Мне надо было отправиться прямо на Венеру и стать директором-контролером на какой-нибудь фруктоперерабатывающей станции, или, если так уж необходимо было сохранить свою профессию, ремонтировал бы роботы для