Леопард с вершины Килиманджаро. Ольга ЛарионоваЧитать онлайн книгу.
любопытством и очень спокойно.
– Ты никуда не полетишь, – повторил он. – Хватит и нас с Элефантусом.
Я разжал кулаки.
– Ты… – Я не знал, как спросить, и рука моя виновато дотрагивалась до глаз. – Ты… уже чувствуешь?
– Пока – нет. Но ты не имеешь ни малейшего права подвергать риску кого-либо, кроме нас. Мы ведь пошли на это добровольно.
Патери Пат молча наблюдал за мной. Спокойствие его переходило в насмешку. Я решил откланяться, и, по возможности, наиболее корректно.
– Ты мне хочешь еще что-нибудь сказать? – спросил я его.
– Да нет, иди работай.
– Послушай, ты, – не выдержал я. – Если ты думаешь, что твоя архиуникальная профессия дает тебе право обращаться со мной как с подопытным шимпанзе, то мне хочется весьма примитивным образом доказать тебе обратное.
Патери Пат досадливо посмотрел на меня.
– Я теряю время, – кротко проговорил он. – Извини.
– Теряй, – сказал я, – мне не жалко. Но потрудись ответить, кто дал тебе право быть тюремщиком при таком же человеке, как ты сам? Я согласен отсидеть в карантине черт знает сколько, если я опасен для людей. Но зачем над Егерхауэном наведен этот экран?
На лице Патери Пата промелькнуло удивление. Он молчал.
– Вы отгородили меня от всего мира. Во имя чего? И кто подтвердит ваше право решать за меня, что для меня – лучше, а что – хуже?
Он встал. Подошел к столу Элефантуса, порылся в нем и достал совсем свежую пластинку радиограммы. Ага, пока я сплю, экран все-таки снимается. Помедлив какую-то долю секунды, он протянул пластинку мне.
«Милый доктор Элиа, – прочел я, – я рада, что все остается по-прежнему, как я вас просила. Не бойтесь за него – после того, что он пережил, еще два месяца пройдут незаметно. Мне труднее. Но не говорите ему обо мне. Благодарю вас за все – вы ведь знаете, что расплатиться с вами я не сумею».
Два месяца пройдут незаметно… Два месяца пройдут… Все остальное уплыло, растворилось в этом неотвратимом, реальном счастье. Патери Пат потянул пластинку из моих пальцев.
– На! – сказал я, отдавая пластинку. – И выключи свою шарманку, мне будет не до музыки. Работать надо. Два месяца.
Впервые я отчетливо увидел, как в черных до лилового блеска глазах Патери Пата промелькнула обыкновенная зависть.
– Можешь пожелать мне счастливой работы!
Черт побери, как я спал в эту ночь! Голубые ящерицы мчались по моим сновидениям, они заваливались на спину и в неистовом восторге, задирая кверху лапы, кричали: два месяца!
Глухо прогудел звуковой сигнал будящего комплекса, перед закрытыми глазами взбух и лопнул световой шар – и я увидел перед собой Педеля. Он протягивал мне на ложечке комочек какого-то желе:
– Сонтораин.
Лекарство было прохладное и очень кислое. Мной овладела апатия, аналогичная той, какую я испытывал в ракете. Еще минута – и я уснул, на сей раз уже без голубых ящерок.
Между тем мое отношение к Педелю без каких бы то ни было видимых причин вышло из всяких границ почтительности. Я хлопал его по гулкому заду цвета голубиного