После гегемонии. Что будет с ними и с нами. Роберт КеохейнЧитать онлайн книгу.
от ожиданий акторов относительно поведения других – и, следовательно, от природы институтов.
Микроэкономическая теория не дает точных предсказаний поведения в ситуациях стратегической взаимозависимости (Simon, 1976). И как мы видели, стратегическая взаимозависимость, которая портит только часть экономики, поражает все исследование международной политики.
Выводы
Системный анализ не даст детерминированных предсказаний относительно стремления государств к богатству и власти. Даже если бы он это сделал, эти предсказания были бы неточными, поскольку значительные вариации в поведении государств обусловлены различиями в их внутренних характеристиках. Тем не менее системная теория может помочь нам понять, как ограничения, в которых действуют правительства в мировой политической экономике, влияют на их поведение. Однако, как и в моделях олигополии Курно, нам также необходимо иметь возможность определить «функции реакции» акторов – как они будут реагировать на поведение других (Fellner, 1949). Чтобы сделать это на основе эмпирической информации, а не произвольно, мы должны изучить институциональный контекст, включая «подсказки», предоставляемые акторам правилами, практиками и неформальными моделями действий. То есть мы переходим от строго силового, теоретико-игрового анализа к изучению международных режимов.
Разумеется, принятие рационально-эгоистических допущений подразумевает серьезное отношение к чисто гипотетическому понятию рациональности, которое не позволяет точно моделировать реальные процессы человеческого выбора (McKeown, 1983b). Тем не менее начало с предположений об эгоизме и рациональности имеет три важных достоинства. Во-первых, это упрощает наши предпосылки, делая дедукцию более ясной. Во-вторых, это направляет наше внимание на ограничения, накладываемые системой на ее акторов, поскольку внутренние детерминанты выбора остаются неизменными. Это помогает нам сосредоточиться на системных ограничениях – будь то результат неравного распределения власти или богатства в мире или международных институтов и практик, – а не на внутренней политике. Наконец, принятие допущения о рациональном эгоизме ставит аргументацию данной книги на ту же основу, что и реалистические теории. Приводимые здесь аргументы в пользу важности межнациональных режимов не зависят от контрабанды предположений об альтруизме или иррациональности. Начиная с аналогичных предпосылок о мотивах, я стремлюсь показать, что пессимизм реализма в отношении сотрудничества, способствующего росту благосостояния, преувеличен. Сделав это, в главе 7 я ослабляю предположение о классической рациональности и предположение об эгоистической, независимой максимизации полезности, чтобы посмотреть, как теория режимных функций, разработанная ранее на рационально-эгоистических основаниях, пострадает от этих изменений в предпосылках.
Мой интерес как к структуре мировой власти, так и к институтам и практикам, разработанным людьми, отражает