Чисто рейнское ЗОЛОТО. Эльфрида ЕлинекЧитать онлайн книгу.
этот канат обрубить нельзя, эту сеть аптек нельзя разрывать, один сбивает другого, вот так, спросите упомянутого уже брата Баума, нет, не его, я не знаю, кого бы вы могли спросить, но у последнего теперь ничего нет, это логическое следствие из этой последовательности, ну да, у него ничего нет, но у него всегда мало. Любящий, который только что был богат как Крез, урезает: Есть ли у него, есть ли у нее кто-то другой? Это всегда возможно. Это незаметно. Иисус из Назарета – тоже великий странник, однако он никогда не бывал один, он просто не мог быть один: бог, как и я. Но куда, почему? Я та, кого все вы ищете, говорит невеста-нацистка[42], которой до этого, по телефону, когда она позвонила в полицию, никто не поверил и которую никто не зарегистрировал. Кто нам верит, тот побит. Она говорит то же, что Иисус своим тюремщикам. Точно: Это слова Иисуса! Потому что сказать может кто угодно и что угодно. Делать никто ничего не обязан. Право существования капиталиста, его единственное право это нечто, что он не имеет не никакой даты[43]. Это цитата[44], я даже не понимаю, что это значит, я даже не могу понять, как я мог ее найти. Да, признаю, это звучит странно, но так сказано, я даже несколько упростил, но даже в этом виде я не понимаю. Я не имею не срок годности. Бог и деньги, у них тоже нет не срока годности содовой, в которой они просто исчезают, но перед этим еще побулькают, а потом исчезнут. Чего еще хотят от любви? От любви хотят того, чтобы она осталась, единственная. Ну, многие этого не хотят, но все хотят, чтобы любовь осталась, а ей больше ничего и не остается кроме как остаться. Деньги посчитать проще, тут ты со мной не поспоришь, дитя. Все можно посчитать, только вот они никогда не кончаются. И под чертой никогда не сходится. Как-то нестройно все. Инструменты настроены, инструменты продемонстрированы, но просто-напросто ничего не сходится. Выходит, что ничего не сходится. Обозначенная авансом стоимость была словно выброшена на ветер, она не была использована и даже не получила прибавочной стоимости, деньги не превратились в капитал, капитал в золото, золото в клад, где его спокойно можно было бы обналичить. Этот человек не превратился в любящего, хотя у него для этого была масса возможностей. Для чего он стал бы стрелять самим собой вокруг, этот любящий, он мог бы случайно попасть в ту, в которую попадать не собирался? И почему он хотел попасть именно в ту? Капиталист: Зачем он разбрасывался деньгами? Пока все не умерли? И как же их станет больше, для него? А клиенты тоже мертвы? Ох, это было бы нехорошо. И купит ли он дом, крепость для себя и супруги под ключ или будет строить, заказав его великанам или гномам, из которых каждый хочет обскакать другого, не важно, ни одно из этих приготовлений не поможет ему увеличить размеры заложенного в фундамент дома золота. Так. Что. Деньги есть нельзя, в том числе эти золотые яблоки: не съедобны, предназначены только для любования и для молодости, которую отдали, чтобы дать представление, я имею в виду, чтобы представлять из себя больше. Яблоки снова сделали
Имеется в виду Беате Цшепе, сдавшаяся полиции.
Капитал. Книга 1. Отдел 7. Процесс накопления капитала. Глава 22. Капитал. Книга 1. Отдел 7. Глава 22. Раздел 3. Превращение прибавочной стоимости в капитал. Раздел 3. Разделение прибавочной стоимости на капитал и доход. Теория воздержания.
Маркс цитирует речь Феликса фон Лихновски против исторического права Польши на самостоятельное существование. Речь была произнесена во франкфуртском Национальном собрании 25 июля 1848 г. Вопреки правилам немецкого языка фон Лихновски употребил в одном предложении два отрицания. При этом в советских изданиях «Капитала» афористический характер этого пассажа был утрачен.