На излом клинка. Книга третья. Александр КапковЧитать онлайн книгу.
Пан случаем не родственник тому пану? Больно носы у вас похожи.
Мой польский не шел ни в какое сравнение с русским, но шляхтич меня понял, это было видно по его налившемуся кровью лицу. Очень мне захотелось уесть этого поляка. Так и вышло.
– Да я тебя, – начал он, приподнимаясь, но докончить ему не дал есаул. Он усадил его обратно.
– Погоди, баринок, есть у меня мысль. Пускай офицер покажет нам свое мастерство в рубке. Он Прохора свалил так, то из засады, а как в открытом бою бьется, не ведаю. Что, ротмистр, сразишься?
– Выбора у меня нет, сражусь.
– Ну, ребята, кто с офицером на саблях сойдется?
– Да хоть бы и я, – прогудел Северьян. – Лют я на него, он Прошку порубил.
– Быть по тому, верните их благородию его саблю, – распорядился есаул. – Но смотри, ротмистр, попробуешь сбежать – словишь пулю, уразумел?
Насколько силен был в сабельном бою великан казак, я не знал, но принял предложение помериться с ним силами спокойно. Смерть ждала меня в любом случае, и я ничего не терял в случае поражения.
Я снял ментик, оставшись в одном доломане7, поднял брошенную к моим ногам саблю, посмотрел на взведенные ружья, нацеленные на меня, и встал в боевую стойку, опустив по венгерскому способу защиты кончик сабли вниз. В могучем кулаке Северьяна казачья сабля казалось детской. Он остался в кафтане и шапке, всерьез меня не принимая. Драться нам предстояло на небольшом пятачке более-менее утоптанного снега, освещаемого светом костра, куда казаки подбросили дров.
Северьян снял шапку, перекрестился, и вдруг, подняв саблю над головой, бросился на меня. Если бы я не был свидетелем его необычайной ловкости, то уже лежал бы мертвым. Но в тот самый миг я сделал кувырок ему навстречу и вскочил на ноги за его спиной. Не поворачиваясь, казак выбросил назад саблю, едва не зацепив мое плечо. Я отскочил, постаравшись держаться от него на расстоянии. Казак вновь бросился в атаку, пытаясь рубануть меня сбоку. Я присел, уйдя от удара, и проскочил под его рукой, снова оказавшись позади. Казаки подбадривали Северьяна криками, по их мнению, поединок слишком затянулся. Наши сабли с лязгом столкнулись и разошлись. Северьян по-настоящему рассвирепел, он позабыл о защите, маша саблей как дубиной во все стороны. Подгадав удобный момент, я подставил свою саблю под его рубящий удар и отразил его так, что клинок казака соскользнул вниз. И тогда, используя поворот кисти, я ударил по его руке сверху с потягом на себя. В таком ударе мало силы, но движение его почти неуловимо, и потому он часто достигал цели. Как произошло и сейчас. Я порезал руку казака пониже локтя и достаточно глубоко. Кровь из пореза потекла по рукаву и кисти, частые капли запятнали снег. Северьян выпучил глаза от удивления, словно не понимая, откуда взялась рана. Взревев, он взялся за рукоять обеими руками и, прыгнув ко мне, обрушил сверху страшный удар. Отражать его было бесполезно, я успел лишь отскочить вправо. И тут мне представилась возможность для «внутреннего удара», так мастера старых школ называли удары, идущие снизу вверх. Они направлялись обычно в подбородок или горло, и отразить их бывало очень сложно. Я зацепил Северьяна лишь самым кончиком клинка,
Доломан – короткая (до талии) однобортная куртка с длинными рукавами со стоячим воротником и шнурами, часть гусарского мундира, поверх него надевался ментик.