Преступник и его тень. Дмитрий Николаевич МоскалевЧитать онлайн книгу.
выключила свет.
(Посвящается битве на Сомме, 1916 год)
Кабинет Зигфрида. Зигфрид смотрит на фотографию своей давно умершей жены.
Пыль на столе, и до нее нет дела,
Скрипит и кресло, осунулось чиновника лицо,
Свеча горит, тем самым разрушая собственное тело,
Дает тепло бумагам и чернилам,
Перо вонзилось остриём в словцо,
Внизу осталась место, где печать двукрыла,
Прошла уж пар лет, как Фердинанд упал,
И жизнь разбилась на куски, после удара, до.
Но все же министерских дел судьба не изменила.
Зигфрид:
– Твой образ снится мне,
Пропал мой сон, безумие свое топлю в вине,
Умом я стал невзрачен.
Твой образ и в луне, и в Солнце золотом, везде!
Он легок, но тяжел, он светел, он и мрачен,
Но для меня не мир опасен,
Опасна красота твоя была.
Безмолвный, безразличный взгляд
Твой страшен.
Он больно в сердце бьет,
Как ни один кинжал, он острый,
Он из меня веревки вьет,
Когда-нибудь он ранит,
А может, наконец, убьет,
Какой же я несчастный,
Страданий труд имею я напрасный.
Поезд, стук колес,
Тебя я встретил там одну,
Стук сердец,
Разбитых в дребезги
Под весом юных грез.
И фонари, что впереди, что позади
Сползают в яму и на полпути
Тускнеют, угасают,
А позади останутся не пройдены пути
От кухни до кровати.
Зигфрид еще долго не спит, на столе горит свеча, открыта счётная книга, документы стоят в стороне, хозяин дубового стола задумчиво смотрит на огонь, его мучают головные боли. Он одинок и немощен, но грозен и опасен, он – опытный бюрократ; не осторожный взгляд, слово, всё помнит он, этот судебный гад, эта змея, в обличье судьи мирского. Зигфрид любит власть, и если у него ее отнять, то старик непременно сойдет с ума, он тронется и умрет, раньше, чем его замучает недуг и только важность жаром своим подпитывает в нем угли, абсолютно полом существе.
Зигфрид:
– Благо для других
Сокрыто столь полно
В поступках окрылённых,
Их действие настолько велико,
Что мне противно целиком оно.
Зигфрид всегда ненавидел законы, они мешали ему судить. Молодым, а больше старым, старик полюбил деньги. Заработок, взятки, обогащение всецело поработили его, и вряд ли сыскался бы такой наглец, своим скряжничеством попытавшийся перебороть Зигфрида, имеющего секретные сбережения, дома, дворцы, плантации, суды, о да! Суды, свои карманные суды и военных, и чего только не имел старик через своих поверенных лиц. И он, будучи человеком неглупым, понимал, что смерть лишит его всего, и он ревновал свое богатство к смерти.
Не выгодно добро,
Оно мне и не ведомо,
Когда ни роста, ни процента не дано,
И ни за жалость, ни за милосердие,
Наживы не имея – я не приложу усердия.
Что чернь мне? Что мне нищий смерд?
Я повелитель, я земной Гефест!
Кую я славу и