Морской Ястреб. Одураченный Фортуной. Венецианская маска (сборник). Рафаэль СабатиниЧитать онлайн книгу.
кожи, над которой клубился ароматный пар. Хозяин сидел в той же позе и хмуро смотрел в огонь. Все еще думая о брате и Малпасе, он был настолько поглощен этими мыслями, что на какое-то время забыл о своих собственных делах. Кому, как не ему, следовало бы вмешаться и постараться вразумить брата, размышлял он, это его долг. Наконец он встал и направился к столу. Здесь он вспомнил о заболевшем конюхе и спросил о нем Николаса. Узнав, что больному не лучше, он взял чашку и налил в нее дымящегося глинтвейна.
– Отнесите ему, – сказал он. – Это лучшее лекарство при его болезни.
Со двора донесся стук копыт.
– Вот наконец и мастер Лайонел, – сказал слуга.
– Да, это, без сомнения, он, – согласился сэр Оливер. – Вы можете идти. Здесь есть все, что ему понадобится.
Сэр Оливер хотел удалить Николаса из столовой до того, как появится Лайонел, поскольку был твердо намерен отчитать брата за его глупые выходки. По зрелом размышлении сэр Оливер пришел к заключению о необходимости такого выговора, тем более настоятельной в связи с его скорым отъездом из Пенарроу. Старший брат решил не щадить младшего для его же блага.
Сэр Оливер залпом выпил глинтвейн, и, когда он ставил кружку на стол, снаружи послышались шаги Лайонела. Затем дверь распахнулась, и Лайонел остановился на пороге, в смятении глядя на брата.
– Итак… – начал сэр Оливер, оборачиваясь к брату, и тут же замолк. Картина, представшая его взору, остановила готовые сорваться с его губ упреки; более того – он мгновенно забыл о них. – Лайонел! – задыхаясь, крикнул сэр Оливер, вскакивая.
Лайонел, шатаясь, вошел в комнату, закрыл за собой дверь и задвинул один из болтов. Потом, прислонясь к двери спиной, обратил к брату лицо. Он был смертельно бледен, и под глазами у него расплылись большие темные круги. Правую руку без перчатки он прижимал к боку; рука была залита кровью, которая просачивалась между пальцами, капала на пол. На правой стороне желтого колета расползлось темное пятно, происхождение которого не представляло загадки для сэра Оливера.
– Боже мой! – воскликнул он, подбегая к брату. – Что случилось, Лал? Кто это сделал?
– Питер Годолфин, – со странной усмешкой ответил Лайонел.
Ни слова не произнес на это сэр Оливер, лишь заскрежетал зубами и с такой силой сжал кулаки, что ногти вонзились в ладони. Затем, обняв юношу, который после Розамунды был самым дорогим для него существом, помог ему подойти к огню. Лайонел упал на стул, где только что сидел сэр Оливер.
– Какая у вас рана, мой мальчик? Клинок вошел глубоко? – почти с ужасом спросил он.
– Пустяки, рана поверхностная. Но я потерял очень много крови. Думал, что истеку кровью, прежде чем доберусь до дому.
С поспешностью, выдававшей его страх, Оливер выхватил кинжал, разрезал колет и рубашку и обнажил белое тело юноши. Быстро осмотрев его, сэр Оливер вздохнул свободней.
– Вы – сущий ребенок, Лал, – с облегчением сказал он. – Разве можно продолжать путь, даже не подумав