Таёжная история. Михаил Александрович КаюринЧитать онлайн книгу.
от пеллагры. На всю жизнь запомнил это красивое словцо. Хоронили тут же, сразу за проволокой. Так-то, Рома. А закона твоего там и в помине не было. Это у вас, стало быть, новый, воровской.
Абросим надолго умолк. Молчал и Роман Тумачинский. Они, два человека разных поколений, задали много вопросов друг другу, и каждый из них ответил, как смог, опираясь на личный опыт.
Налетел очередной порыв свежего ветерка, зашумели островерхие пихты. Затухающее пламя вдруг ожило, изогнулось, потом вытянулось и, словно огнедышащий дракончик, попыталось наброситься на сидящих у костра людей. Старик и Баклан встали, не сговариваясь, отошли в сторону. Вечернее небо тихо и незаметно угасло. Светлой полоски на краю горизонта стало не видать. Зелень прибрежных кустов приобрела тёмную окраску и была едва различима.
«Правы зеки, язви их в корень. Всё так и есть. И закон «пососи» работает, это уж точно», – подумал почему-то Абросим и удивился своей мысли.
Спать ему не хотелось, он вновь пристроился у костра с противоположной стороны, а Баклан, не раздумывая, нырнул в шалаш. Оттуда послышался его пьяный голос:
– Слышь, старый, разбуди на зорьке – пойду сдаваться пораньше, пока Ищикин не укатил в район, а то потом его не застать, – довольный своей шуткой он ещё что-то пробормотал невнятно, и уже через минуту внутри шалаша послышался тяжёлый надрывный храп.
Глава 3
Катерина.
Усадьба Бориса Тумачинского стояла не берегу реки. Небольшой дом, рубленный в «лапу», возвышался на высоком фундаменте. Во дворе – коровник, сарай, которые были скрыты от людских глаз за массивными деревянными воротами. Два окна с резными наличниками выходили на улицу, одно – на реку. Участок в восемь соток под картошку и разную мелочь ограждён добротным забором. Вдоль забора – малинник, смородина и крыжовник. В доме, посредине кухни, стояла широкая русская печь. Справа от неё – большая комната-зал, слева – каморка. Так называлась вторая маленькая комната. Её до поступления в техникум занимала Катерина.
После похорон Бориса Львовича встал вопрос: что делать с усадьбой?
Подумав, Мария Прокопьевна – жена Тумачинского – в категоричной форме заявила о своём отъезде. Решила уехать к старшей сестре. Та не возражала и даже обрадовалась такому повороту событий.
Мария Прокопьевна принялась собирать вещи в дорогу.
– Будем доживать свой век вдвоём, – говорила она односельчанам на прощание. – Сестра похоронила мужа десять лет назад и осталась в доме одна. Я – вдова теперь. Вместе нам будет веселее и проще доживать свой век.
Так она говорила всем, кто бы ни спросил.
Истинная же причина отъезда была совсем иной. О ней не произносилось ни слова.
На похороны Бориса Тумачинского не пришёл никто. Проводить его на погост помогал Иван Рваный. Гроб несли четыре изрядно выпивших мужика. Их лица выражали безразличие ко всему происходящему. Казалось, скажи им кто-то в эту минуту: «Мужики, оставьте покойного на обочине, донесёте завтра», – они исполнили бы