Оренбургский владыка. Валерий ПоволяевЧитать онлайн книгу.
окопа и повалился на Ивана. Тот выставил перед собой приклад, подцепил им немецкий штык, развернул карабин и резко, будто лопатой, надавив на штык, притиснул противника к земле.
Сил выдержать нажим у немца не хватило, он закряхтел, переступил с места на место, и Иван, неожиданно опустив карабин, нанес ему сокрушительный удар кулаком в скулу. Немец крякнул и полетел на дно окопа, ноги его, обутые в сапоги с укороченными голенищами, просвистели перед самым лицом казака, задрались высоко, затем хлюпнулись на дно окопа, разбрызгав в разные стороны грязь. Иван проворно прыгнул вперед, подхватил винтовку немца и приставил штык к его горлу.
– А ну, поднимайся, – прорычал он грозно, надавив малость острием на кадык.
Штык рассек немцу горло, из пореза брызнула кровь. Он испуганно закричал. Иван поспешно отнял от его горла штык и просипел озадаченно в сторону:
– Брательник! Мы пленных берем или нет?
– Берем! – прохрипел в ответ старший брат.
Егорий только что отбил нападение рыжего латифундиста и теперь боролся с ним, как в сельском кругу на престольном празднике, сцепив руки, кряхтя и роняя на землю пот. Значит, брату помочь не сумеет…
Младший Богданов, схлебнув с верхней губы соленое – то ли пот, то ли кровь – всхлипнул жалобно… Веревкой, чтобы вязать пленных, как запасливый Еремеев, он не обзавелся, поэтому надо было обходиться подручными средствами.
Иван тряхнул пленника, вцепившись ему руками в борта мундира, напрасно надеясь, что вытрясет из этого шваба что-нибудь полезное. Мундир едва не сполз с немца от этого рывка, от полы отлетела пара пуговиц, и Иван увидел продетый в шлевки тонкий кожаный ремешок, брючный. Он ухватился пальцами за пряжку, рванул ее к себе, освобождая шпенек.
Пленник взвизгнул, не понимая, что происходит, лицо его перекосил страх, он уперся ногой в выступ на дне окопа, потом, словно бы вспомнив что-то, сунул руку в нагрудный карман и выдернул оттуда небольшой нарядный пистолетик. «Несерьезный какой револьверчик-то, – только и успел подумать Иван Богданов. – Им бы нежные прошлогодние орешки колоть». Вопрос в мозгу его угас в тот момент, когда коротенький, в рисунчатой насечке ствол пистолета украсился набольшим одуванчиковым цветком.
Раздался негромкий хлопок. Лютая сила смяла Ивана в охапку, отбросила на стенку окопа. Пуля угодила точно в сердце – он умер в тот самый момент, когда раскаленная свинцовая долька, закованная в латунную кольчужку, коснулась его тела. Лишь пред глазами вспыхнул яркий синий свет, на мгновение Иван увидел бескрайнюю и такую милую сердцу степь, что в горле у него в то же мгновение возникли благодарные слезы, виски сжало тепло, и свет погас.
Егорий отшвырнул от себя полузадавленного противника, прыгнул к Ивану, затряс его за плечи.
– Ива-ан!
Не отозвался Иван на крик брата.
Рядом с Егорием раздался негромкий хлопок – это вновь выстрелил белоглазый немец, поразивший Ивана. Пуля просвистела у Богданова-старшего рядом