Читательский билет: Литературное путешествие по миру отечественных буквоедов, книготорговцев и библиофилов. Коллектив авторовЧитать онлайн книгу.

      Выброси, например, огурец соленый – чем он будет пахнуть, коли он маленький? Полежит день – и нет его… сгнил. Это вот ежели человека мертвого выбросить на солнце, он действительно попахнет, потому – гадина крупная.

      Такие Семкины сентенции сильно охлаждали наш трудовой пыл… И это было довольно выгодно для нас, если работа была взята поденно, но при сдельной работе всегда выходило так, что плата за нее забиралась и проедалась нами ранее, чем работа была доведена до конца. Тогда мы шли к хозяину просить «прибавки»; он же в большинстве случаев гнал нас вон и грозил с помощью полиции заставить нас докончить труд, уже оплаченный им. Мы возражали, что голодные мы не можем работать, и более или менее возбужденно настаивали на прибавке, чего в большинстве случаев и достигали.

      Конечно, это было непорядочно, но, право же, это было очень выгодно, и мы – ни при чем, если в жизни устроено так неловко, что порядочность поступка всегда почти стоит против выгодности его.

      Пререкания с работодателями всегда брал на себя Семка и, поистине, артистически ловко вел их, излагая доказательства своей правоты тоном человека, измученного работой и изнывающего под тяжестью ее…

      А Мишка смотрел, молчал и хлопал своими голубыми глазами, то и дело улыбаясь доброй, умиротворяющей улыбкой, как бы пытаясь сказать что-то и не находя в себе решимости. Он говорил вообще очень мало и только в пьяном виде бывал способен сказать нечто вроде спича.

      – Братцы мои! – восклицал он тогда, улыбаясь, и при этом его губы странно вздрагивали, в горле першило, и он несколько времени после начала речи кашлял, прижимая горло рукой…

      – Н-ну? – нетерпеливо поощрял его Семка.

      – Братцы вы мои! Живем мы как собаки… И даже не в пример хуже… А за что? Неизвестно. Но, надо полагать, по воле господа бога. Все делается по его воле… а, братцы? Ну вот… Значит, мы достойны собачьего положения, потому что люди мы плохие. Плохие мы люди, а? Ну вот… Я и говорю теперь: так нам, псам, и надо. Верно я говорю? Выходит – это нам по делам нашим. Значит, должны мы терпеть нашу судьбу… а? Верно?

      – Дурак! – равнодушно отвечал Семка на тревожные и пытливые вопросы товарища.

      А тот виновато ежился, робко улыбался и молчал, моргая слипавшимися от опьянения глазами.

      Однажды нам «пофартило».

      Мы, ожидая спроса на наши руки, толкались по базару и наткнулись на маленькую, сухую старушку с лицом сморщенным и строгим. Голова у нее тряслась, и на совином носе попрыгивали большие очки в тяжелой серебряной оправе; она их постоянно поправляла, сверкая маленькими, сухо блестевшими глазками.

      – Вы что – свободны? Работы ищете? – спросила она нас, когда мы все трое с вожделением уставились на нее.

      – Хорошо, – сказала она, получив от Семки почтительный и утвердительный ответ. – Вот мне надо разломать старую баню и вычистить колодец… Сколько бы вы взяли за это?

      – Надо посмотреть, барыня, какая такая