. Читать онлайн книгу.
могу умереть спокойно
Мучаюсь мыслью
Что с детьми будет моими
Когда я исчезну, —
писал он в стихах. Речь, конечно, шла о скульптурах – за живых детей он мог беспокоиться меньше.
Нет сердцу моему покоя
Как после смерти моей
Жить будут мои покойники
ГРОБ‐МУЖЧИНА
ГРОБ‐ЖЕНЩИНА
ГРОБ‐ДИТЯ
По ми́ру пойдут
Или пó миру
В прах превратятся
Развалятся
Вместе со мной умрут.
И уже перед самой смертью, в больнице:
Я пропадаю
Мне худо
Вы томитесь в опустевшей квартире
Белые девы
Мои глупые дети
He в силах понять
Куда я пропал
А я пропадаю
Боюсь вас покинуть
Но верю в свидание
Если увижу вас снова живыми
Тройняшки‐близнята
Голеньких нежных
Друг друга ласкающих
Меня ожидающих
To снова воспряну
Вернусь с того света
Мы вместе над смертью одержим победу
Но это пока большой от всех секрет
Мы сделаем с вами
«Висящего Деда»
Мой автопортрет.
Я видел этот автопортрет на поминках после похорон – вырезанный из бумаги, он висел под потолком, изгибаясь на деревянных жердочках и ниточках, воспроизводя одну из давних графических идей Сидура. Три голеньких белых девы смотрели на него с дивана – мягкие тряпичные куклы‐скульптуры, последняя фантазия мастера, может быть, дань давнему воспоминанию о девочках, качавшихся перед окном на качелях.
На стеллажах в квартире, сразу ставшей мемориальной, стояли модели скульптур – и все вместе было как подтверждение, что победа над смертью все‐таки одержана, ибо в конечном счете именно этому служит искусство.
Зачем мы это делаем? «Завоевать и преобразить человечество, изменить понимание живого и мертвого», – вот чего – нe более, не менее – хочет добиться художник своим творчеством (запись 8.10.74). «Мне смешно, когда говорят: мир спасет красота. Настолько неоднозначно понятие красоты. В этом случае правильнее говорить: искусство спасет мир» (15.04.74).
Здесь чувствуется отголосок убеждения об истине безобразной и страшной – упрощенное понимание красоты как красивости к ней неприменимо; и все‐таки служить ей, искать ее и выявлять как нечто оформленное – значит помогать замыслу Творца, самой жизни. Жизнь требует формы, ибо противоположность ей: бесформенность, хаос, распад – означает смерть. И в этом смысле форма все же связана с красотой, как бесформенность – с безобразием, в этом смысле творчество есть служение жизни…
Примерно об этом я писал четыре года назад в небольшом тексте к каталогу Бохумской выставки Сидура, отчасти повторяя давние свои мысли. Я перечитываю его – и словно обвожу еще раз прощальным взглядом удивительную мастерскую.
Существо