Дитя порока, музыкант… Сольный альбом в прозе. Руслан Александрович РузавинЧитать онлайн книгу.
Или – по-китайски – ни-сы. Дадут тебе до пенсии доработать.
– Докуда? Мне пять… какое, десять лет теперь ещё! Правители наши тупорылые…
А и правда. Пять ведь. Всего. Ну, правда, теперь десять, позаботилось государство. Спасибо им.
– Да-а… Я ему говорю, главное… Миша, говорю, надоело тебе? Ну, вот этим всем заниматься? Или не к душе стало? Ну бывает же такое! Ну… не к душе… А он смотрит так, будто знает что-то, чего я не знаю. Из того пацана сопливого шагнул сразу через ступеньку, а то и две. И сидит подтянутый такой… вот не люблю слова «бизнесмен», какие у нас бизнесмены, нахрен, делец сидит. Без жирка лишнего, в хорошей форме, в кроссовках дорогих. Потягивает «хайникен» свой. И знает.
А я не знаю. Вот ведь что, не знаю я…
– А он чего?
– А он… Да нет, говорит, и не надоело, и к душе. Просто, говорит, как объяснить… не главное для него это, я понял. А вот сына поставить на ноги – главное. Сына… да. Михал Михалыч, значит.
– Я тебе, – Лариса ловко расставляет бутылки, как умеют только бармены, – тайну открою. Надо бы, конечно, по-путнему ещё тебя помурыжить. Ну ладно, сердце доброе у меня. Михаил Юрьевич запретил Мише кого-либо увольнять. Вот весь этот год, что будет пробовать – никого. Даже Вову твоего, который в подсобке спит. А должен товар разгружать, паразит.
Как в лоб сковородой. В хорошем смысле.
– Ты откуда знаешь? – недоверчивость свойственна людям, осознавшим вдруг, что до пенсии пять-десять лет. Много это или мало?
– Ну-у… слухами земля полнится.
Из чуть оттаявшей мартовской лужи взлетает под колесом «лады» жидкая грязь. – Яма была. Обдаёт, не оставив надежды, полностью всего. Меня. Это там, где я шагаю навстречу чему-то или кому-то. Всё, можно не шагать, плюнуть на туманные перспективы и вернуться в действующее тело.
– Б-лин… Налей-ка мне пятьдесят. Ларисушка… голубушка…
– Ты ж не пьёшь типа? На работе?
– Сегодня выпью. Сегодня можно. Или что, новый хозяин таки запретил уже наливать?
– Да нет.
– Ну так и наливай тогда.
Выпить забубённо. Эх-х… Посмотреть с удивлением вокруг. Я не виноват, так бывает. Просто в голове происходит обратная метаморфоза – интерьер, который видишь в последний раз, превращается вдруг в повседневный. Не надо отрывать кусочек скатерти на память, прижимать к сердцу с рыданиями. Можно и завтра будет порыдать, и послезавтра. И так все пять лет. Десять, да.
– Миша-Миша, мальчик в трениках и кедах, – ну а теперь пофилософствовать благодушно. – Новый хозяин. Станет ли хозяином вот? А? Как думаешь?
– Мне думать по должности не положено.
– А может, говорю, Юрьичу, ты это перерос просто? Ну рок-н-ролл весь этот? Во-первых, музыка, говорит. А музыка – это не только рок-н-ролл. И она всегда будет, неважно, в три гитары ты играешь, или на баяне и ложках. Во загнул! На баяне и ложках…
Хорошо, когда за стойкой сидишь. Просто придвинул бокал бармену, и уже всё понятно. Можно ничего