Блеклым цветом ВСЖ. Сборник стихов. Максим Геннадьевич ТихомировЧитать онлайн книгу.
здано в интеллектуальной издательской системе Ridero
«КОТ В СТАМБУЛЕ»
Прекрасное начало
для депрессивной лирики
Снег кружится над Москвою,
И жизни круг замкнулся вмиг.
Я очутился вновь с бедою,
И словом не исправить воротник.
Что синим цветом разрываясь,
На вал наматывал браня.
И под грубым всжшным лаем,
В гробу укутали меня..
Табуны
Далёко севера, где проплывают журавли,
Там солнце за туманами скрываясь,
Табуны коней бежали не сдаваясь
И гривы их ласкали листья конопли,
Свобода табунов поистине живая,
В свободе – сила, и это они знают.
Не словом молвятся, но в облаках витая,
Дороги путь их направляли журавли
Москва
Блестит над Москвою зарница, да небосвод-океан.
И шторм его никогда сквозь века не затихнет.
На Арбате, родимом арбате – художества стан.
И в сон на охотном ряду зябко впадают отечества чайки.
Москва ты моя, от тверской, что не считанных лет.
На боли и радости люда взор свой окинет
До столешки прослеживается маленький след.
Его везущий извозчик простывший за туманом исчез
Москва-исполин, что не видит преграды.
Реформаторов мысли сквозь века проживет.
Москва – господин, что для области края.
Трансформаторным гулом под закат расцветет.
Про заводы
Гудение ЛЭП восходит над Севером,
Трансформатор не выдержит энергии в ней.
Заводы, что солнце скрывают за дымом.
Восстают из пепла миллионов огней.
В цехах под просторами скрывается небыль.
Она сжирает надежду на жизнь.
На вал намотало – вот вам благодетель,
За небыль погубишь надежду на мир.
Дети августа путча и борьбы за свободу,
Рабскими цепями сковали себя.
Один лишь путь – идти на заводы.
Ведь, мерами уз сковала судьба.
Столовая
Палитра светлых стен сменяется погодой.
Ее красочною лирой все ложки обдало.
Столовая наполнилась радостной гурьбою,
Желающие хлеба халявного кусок.
Неприхотливо клонятся к подносам во хвосте.
Толпятся и толпятся, в стенах поднялся вздор.
Под радостные крики разбившего фарфор.
Жидятся поварихи на плошку горестного супа
Виднеется в окошко нежеланная работа.
Ее покрывает дым местной горькой ТЭЦ
По произведению «Старик и Море»
Меня косил морской прибой,
И леской руки разрезало.
Не променял я рыбу на покой,
Она весной холодной согревало.
Той мыслью лишь – огромная, моя!
Хотел на это в жизни поглядеть я,
Как сыть, та рыба, что в пучине глубока.
Ловил её все восемьдесят четыре дня.
Рассвирепев и вынырнув из под весла.
Живца при этом ухватить успела.
Гарпун с веревкой на два ведра,
Вонзился в сердце несчастного «Кита».
И вот второй, что день подряд идущий,
Я пробираюсь в тихую Гавану снов,
Неужели, та рыба – мой хлеб насущный?
О чем мечтал, я тихо осмотрел улов.
Его метко жрали дикие акулы,
Хоть отбиваюсь, они сполна все ощутят.
Вы сердце моё сожрали, дикие акулы.
Там было фунтов, где то, сто пятьдесят.
И вот виднеется Гавана
Приплыл я к берегу совсем пустой,
Обессиленно упал к песку я.
Приплыл, да рыба, бог с тобой.
Я видел многое, но все же.
Вот если был бы ты со мной, малец,
Мы выудили бы многое, но все же.
Наступает же