Генрих Гейне. Его жизнь и литературная деятельность. Петр ВейнбергЧитать онлайн книгу.
качеству своему эти проявления никогда не были особенно глубоки и долговременны) играло в жизни Гейне весьма видную роль и нашло себе в нем величайшего и разностороннейшего истолкователя, какого только можно найти в истории эротической поэзии. Началось это, как только что сказано, очень рано. В «Путевых картинах» поэт упоминает о какой-то маленькой девочке Веронике, которую он любил, как видно, еще в совсем детские годы, и этой маленькой, полуреальной и полуфантастической Веронике мы обязаны несколькими удивительно поэтическими строками, которые имеют притом и историко-литературное значение, свидетельствуя о явном присутствии романтического элемента в поэзии Гейне в ту пору.
Факсимиле отроческого стихотворения 1813 года.
Еще сильнее веет «романтизмом» вторая любовь поэта, уже пятнадцатилетнего – по крайней мере в том виде, в каком он изобразил ее впоследствии в своих «Мемуарах». Предмет этой любви – дочь палача Йозефа, «Красная Зефхен», как звали ее, потому что волосы ее были «красные, как кровь, красные», удивительная, судя по описанию Гейне, красавица, у которой «каждое движение обнаруживало ритмы ее тела, даже музыку души». Зефхен знала много народных песен и, по заявлению Гейне, поселила в нем, может быть, склонность к этому роду поэзии, – то есть к тому роду, в котором он с первых же шагов своих на литературном поприще заявил себя таким великим мастером. Да и вообще эта девушка, как свидетельствует он же, имела «величайшее влияние» на пробуждение его поэтического дарования, «вследствие чего, – говорит Гейне, – мои первые стихотворения, „Traumbilder“, написанные вскоре после того, отличаются мрачным и жестоким колоритом, подобно обстоятельствам, накидывавшим в ту пору свои багровые тени на мою молодую жизнь и мыслительную деятельность». Мы охотно верим этому, хотя, конечно, далеко не одна Зефхен обусловила мрачно-романтический характер первых стихотворений Гейне, о чем, впрочем, будет еще у нас речь ниже, – точно так же, как, с другой стороны, признаем сделанным только для красного словца заявление, что наш поэт целовал эту девушку «не только по нежной склонности, но также вследствие насмешливого отношения к старому обществу и всем его темным предрассудкам»; достаточною натяжкою и искусственностью звучат слова его о том, что эти поцелуи впервые зажгли в нем «пламя тех двух страстей, которым осталась посвященною вся последующая жизнь его: любовь к красивым женщинам и любовь к французской революции». Насчет красивых женщин нисколько не спорим; относительно второго – сомневаемся, ибо, когда речь идет о презрении, с которым относятся к гнусному ремеслу палача и, невольно, всему, пусть и невинному (как Зефхен), что находится с ним в соприкосновении, то при чем тут «старое общество и все его темные предрассудки»?
Мы останавливаемся на этих эпизодах в жизни Гейне, конечно, не ради их, так сказать, житейского значения, ибо такового они отнюдь не имеют, и если впоследствии поэт неоднократно