Сахалинские рассказы. Александр МатвеевЧитать онлайн книгу.
нарушал её установок… Отвернулся от Бога? Он никогда не верил, поэтому и не отворачивался. Верил в добро, в справедливость? Вряд ли. Жил так, как нужно было жить коммунисту и руководителю. Не воровал, не убивал, не… Боялся? Да, он боялся, потому что застал сталинское время. Все боялись… Ушёл Сталин в мир иной, но Человек не перестал опасаться, оставался скрытным и осторожным… Пришли хрущёвские времена. Он продолжал жить тихо, с оглядкой на закон, на мнение общества, на начальство. Грянула перестройка, а с ней и демократия. И он понял, что теперь его час настал, а приватизация окончательно развязала ему руки – нарисовал бизнес-схемы по перекачке государственной собственности в свой карман, расставил людей, привлёк сына. Потекли деньги ручьями. Самое время жить и радоваться жизни. И вот тебе на – новая болезнь.
Может быть, об этом он думал, отвернувшись к стене на больничной койке? О том, что первые хвори были предупреждением Неба, а он не прислушался, не остановился? Может быть, каялся и молился? Хотя вряд ли молился – молитв он не знал. Каялся? Каяться мог. В палату пришёл приглашённый священник, исповедал и причастил умирающего. Только ему известны последние слова Человека. Только священнику и Богу. Первый не скажет – тайна исповеди. А Всевышний, если скажет, то Человеку при встрече с ним там, в другом мире. В мире более светлом и справедливом, куда нажитое на земле не заберёшь. Царствие Небесное почившему рабу Божьему! Улетела его душа с грешной земли, ему встречаться с Богом, ему перед Ним ответ держать!
Сын доставил бренное тело своего отца на Сахалин, назначили день похорон. Всё было достойно и уважительно: в день прощания с усопшим в Доме культуры мореходов у гроба стоял караул из руководителей «мореходства», были горы цветов. Горестные лица родственников, печальные лица друзей и коллег. Похоронили на городском кладбище, на возвышенности, откуда виден Татарский пролив, морские суда и чёрно-белые красавцы-паромы, связывающие остров с материком. Опускали гроб в сахалинскую землю, и в это время донёсся гудок из гавани. И как ответ ему, что-то пропела тонким голоском незримая пичуга. Словно перекличка корабля и отлетевшей от тела души Человека. Застучали комья земли о крышку гроба. Люди расходились с кладбища, оставляя свеженасыпанный горб с деревянным крестом над ним. Жил Человек, и нет Человека… Остались печаль и грусть, и они тоже не вечные. Да ещё остался монументальный памятник на могиле, памятник Человеку, смотрящему в море. И памятники… они тоже не вечные.
Сын рьяно продолжил дело отца. На поминках в кругу родственников, друзей и коллег он был в меру печален, сосредоточен, деловит. Где-то в середине вечера собрал доверенных руководителей подразделений пароходства в отдельной комнате. О чём они там говорили – не для чужих ушей, никому не ведомо, кроме тех, кто был задействован в делах. Дела не станем обсуждать, поскольку не наши они. Скажем так: был дан старт свободному предпринимательству. И пошли-поехали дела, начатые ещё в далёкие перестроечные годы отцом. «Работай с