Ясак. Владимир Дмитриевич ОкороковЧитать онлайн книгу.
перебирать бумаги на своем столе.
Воевода помолчал, собираясь с мыслями, покряхтел, прикидывая как бы ему побыстрее, да повежливее, отделаться от надоедливого национала и не придумав ничего лучшего, пробурчал.
– Вы с дороги-то в баньку сходите. Агафон вон организует, а потом всех к себе прошу отобедать. Там все и обговорим. – И кивнув, вышел.
***
Воевода был недоволен собой. Ему, еще совсем недавно ближнему боярину и князю, приходится приглашать к своему столу безродного дикого туземца. Но ничего не поделаешь, князь Василий Кандинский теперь даже и при дворе царском личность известная. Года три назад предыдущий воевода Тобольский, князь Иван Петрович Буйносов-Ростовский, в Москву его привозил. Правда, Ивану Семеновичу познакомиться с ним тогда не пришлось, Бог миловал, был он в то время в Смоленске. Но знал, что государь национала всячески обласкал, вознаградил и именовал его не иначе как – князь.
На воеводу снова нахлынул целый ворох уже давно забытых и путаных воспоминаний, вдруг отчетливо и ярко всплывших в его сознании.
– Старею, наверное. – С горечью отметил Иван Семенович и ему до боли, вдруг захотелось туда, за Каменный пояс. Нет, не в Москву, а в одно из отцовских имений Ковригино, где они вместе со своей сестренкой Марией, под присмотром многочисленных тетушек, нянек и дядек, провели все свое детство.
Князь Иван получил неплохое, по тем временам, домашнее образование. К восьми годам он легко и бойко читал «Часослов», «Псалтырь» и «Деяния апостолов». Свободно говорил и писал на польском, латинском и греческом языках. Знал географию, историю и арифметику.
Был Иван парнишкой рослым, хорошо сложенным и когда ему только-только стукнуло семнадцать лет, заступил на государеву службу.
Начинал он службу рындой еще при дворе Федора Ивановича, сыне Ивана Грозного, а скоро князь Иван уже стал воеводой и наместником Смоленским.
– Все складывалось как нельзя лучше, пока не связался он с князем Мстиславским. – Поморщился, вспоминая, воевода, вздохнул, смачно сплюнул в снег и перекрестился.
. – Где они теперь все эти бояре, ратовавшие посадить на трон польского щенка. Присягавшие всем, кому только придется, от самозванцев Дмитриев до этой потаскухи Марины Мнишек?
Если бы не новгородские ополченцы князя Пожарского, да этого солевара Минина, сгинула бы матушка Россия. – Иван Семенович словно забыл, что сам был сторонником польского королевича и просто не успел, или не сумел, как его друг Федька Мстиславский, вовремя разобраться в сложившейся тогда ситуации.
Воевода схватился за грудь и остановился, переводя дух. Последнее время его сильно мучила одышка, сердцебиение и приливы крови к голове. Много раз бывая, в боях и сечах, к смерти воевода относился, без страха, но с уважением, как и подобает православному христианину. Где-то там, на Смоленщине, которую в прошлом году по договору «Деулинского перемирия» отдали полякам, до сих пор, наверное, живет его жена Гликерия. Детей