The Formula. Как проходимцы, гении и фанаты скорости превратили Формулу-1 в самый быстрорастущий вид спорта в мире. Джонатан КлеггЧитать онлайн книгу.
базовая геометрия вызвала такой взрыв эмоций на пит-лейне, что показалось, будто кто-то разогнал до максимальных оборотов мотор V12.
Новый «Мерседес» выглядел не так, как должна была выглядеть машина «Формулы-1». Конечно, у него было четыре колеса и здоровенное крыло сзади. Но в той части, что позади пилота, где кузов машины расклешивается, придавая болиду «Формулы-1» его столь узнаваемую форму капли, «Мерседес» сотворил нечто невообразимое. Части машины, которые образуют изгиб, называются боковыми понтонами – они вбирают воздух, поступающий в размещенный там радиатор, препятствующий перегреву двигателя. По крайней мере, так было раньше. Стремясь к существенному улучшению аэродинамики, «Мерседес» полностью убрал боковые понтоны из конструкции своей новой машины.
Эквивалентом подобного хода в теннисе могло бы стать появление Роджера Федерера на полях «Уимблдона» с квадратной ракеткой вместо обычной. Фундаментально силуэт современных болидов «Формулы-1» оставался относительно неизменным с конца 1970-х. Но там, где обычно располагались элегантно очерченные боковые понтоны, у W13 находилась секция из профилированных, размещенных под странными углами элементов кузова, которые внешне отдаленно напоминали элементы фюзеляжа стелс-истребителя.
Радикально видоизмененный «Мерседес» недолго избегал обнаружения. Спустя считаные секунды после того, как его выкатили из гаража, его облепил рой фотографов, безостановочно щелкавших своими камерами, пока члены всех остальных команд в паддоке наблюдали за ним с раскрытыми от шока ртами.
Даже пилоты самого «Мерседеса» были поражены новым внешним видом болида. Когда Джордж Расселл, гладко выбритый и еще совсем юный британец, только-только присоединившийся к команде, впервые увидел своими глазами машину, которую должен был пилотировать, он был поражен, и столь сильное впечатление надолго осталось в его памяти.
«Вот блин! – подумал он. – Выглядит супербыстрой».
Льюис Хэмилтон, его партнер, тоже ничего подобного в жизни не видел – а за свои пятнадцать лет в «Формуле-1» он повидал почти все. Машина выглядела такой изящной, такой обтекаемой. Но в то же время она была… совсем другой. А в «Формуле-1», как знал Хэмилтон, непохожесть на других может сулить один из двух вероятных исходов. Либо ты выиграешь чемпионство, либо станешь богатой углеродным волокном добычей для остальных участников пелотона.
Именно вероятность первого исхода беспокоила босса команды «Ред Булл» Кристиана Хорнера, человека, который за мучительными размышлениями о следующем ходе конкурентов из «Мерседеса» проводил чуть ли не столько же времени, сколько в гараже собственной команды. Будучи главным долгожителем среди действующих руководителей команд в «Формуле» – и, что удивительно, самым молодым из них, – 48-летний Хорнер был из той же породы неутомимых состязателей, что и Вольфф, только в совершенно иной обертке. Он не был учтивым европейцем, скорее его полной противоположностью: этот англичанин