Маленькая рождественская сказка. Ivolga (Анастасия Каляндра)Читать онлайн книгу.
И тайно завидовала всем, кто имел эти прелести жизни просто так и не прикладывал никаких особых усилий к тому чтобы выглядеть очаровательно. Сама мама прикладывала много усилий зачем-то, считая себя некрасивой, и только портила этими усилиями свою красоту. Она бы вполне всем казалась хорошенькой, не будь у неё столько ненужных инъекций, подтяжек и прочих косметических процедур. Она бы казалась тем более прелестной, чем в самом деле была, когда бы могла не желать выглядеть похожей на всех своих великосветских подруг, в кругу которых не любят естественной красоты, а ценят искусственную и надутую. Мама не знала всего этого и от того просто завидовала тем, у кого есть природная красота – та, которую у себя она сама же, собственно, и отнимала. В конечном итоге мальчишка один переехал к ней. И стал жить у них в доме. И больше не помнит всего, что с ним было до этого. Он помнил теперь только то что она – его мама. А муж мамы – его отец. Отца он встречал ещё реже, чем маму. А мама отца видела тоже не часто. Ей, в общем-то, мало хотелось его вообще видеть. Не то что бы были у них какие-то натянутые отношения – нет. Всё было прекрасно. Полнейший мир и идиллия. Но мир и идиллия царили в семье только, наверное, от того – что мама и папа в семье словно разные комнаты в доме: столовая и гостиная например. Они существуют рядышком и каждый играет свою важную роль в одном общем целом, но практически никак не взаимодействуют, никак друг на друга не реагируют, никак не нуждаются друг в друге. Они – декорации друг для друга, на фоне которых жена смотрится выгодно, муж смотрится выгодно, и получается в целом – одна, очень даже приличная лубочная картинка. В семье жаловаться не на что – всё хорошо. Но чего-то, всё-таки, не хватает… Порой мама мальчика вспоминает о той его – прежней – маме, которую никогда ещё в жизни не видела, и тоже завидует ей тайной завистью. Завидует только из-за того, что эта женщина, видимо, умела любить или была любима. По настоящему. Не по игрушечному. Она так расквасилась после расставания с мужем, что чего только в жизни её не началось. А значит – она любила. А может быть что и он её тоже любил хоть когда-нибудь, и ей случилось это почувствовать… А маме мальчика ни одного из этих чувств испытать не доводилось. Она не умела любить – по настоящему, истинно. Она лишь умела пытаться изображать любовь – вот так будет очень похоже на то что она любит сына… а вот так – мужа. Она примеряет хорошенькие образы и красуется в них перед зеркалом. Но внутри – ничего. Да, вроде бы и детей эта женщина тоже любила. Любила до умопомрачения. Но не смогла справиться с горем. И её лишили родительских прав. И поделом – так о ней говорила всегда новая мама мальчика, когда беседа с подругами касалась приятной для мамы темы – её благого дела усыновления. Она любила качать головой, горестно охать и переживать напоказ за ребёнка, которого родная мать оставила без должного ухода – одного, беззащитного, вынужденного терпеть пьющую пропащую мать… Про сестру мальчика мама предпочитала умалчивать. Чем больше рассказывала