Ты, главное, пиши о любви. Марина МосквинаЧитать онлайн книгу.
половником. И половником же, зачерпнув, разливает по гипсовым формам.
Так рождаются колокольчики.
Чтобы сварить кастрюлю варенья, надо собрать как минимум два килограмма одуванчиков. Встать рано, пока цветки еще не совсем раскрылись. Колени и руки желтые, в пыльце… И желтыми после варенья остаются кастрюли. Он долго потом не сходит, этот цвет, травяной и луговой запах.
Роза, корова Али, любила сочные одуванчики. Даже молоко от них было желтым.
Аля варит мне борщ из ревеня. И постоянно за обедом, начиная с весны (а у нее у первой все всегда поспевает), начинает меня готовить: «Вот, погоди, редис будем есть! Вот, погоди, огурцы, перцы…»
Чай Аля заваривает в кастрюле. Кастрюля черная, прокопченная, хотя была раньше желтой – не от одуванчиков, такой цвет. Травы висят над печкой, и, заваривая, Аля срывает их не глядя.
Снимет с огня кастрюлю, принесет, и когда начнет разливать, то кастрюля подрагивает, как и ее рука. Чай проливается, но руки жара уже не чувствуют, настолько они натружены. И этими руками, когда я уже уехала, Аля приняла от Розы теленка.
Она ждала его весь ноябрь. Как раз было очень холодно. Ночью по нескольку раз вставала, накидывала на халат пальто, выходила проверять, как там Роза.
А вечером грела ноги. Песком, прокаленным на сковородке в печке. Опустит ноги – как будто летом, в июле, в сосновой хвое. Мешок песка на такой случай тут есть у каждого.
Лето переходит из таза в таз, тазы его подхватывают – то лепестки в них, то одуванчиковое варенье, то глина. И так до зимы – когда в тазах, помимо песка, уже хранятся и щепки на растопку.
10 августа
Уваровка
Марина – Юле
Это у тебя ХАЙБУН, Юлька, натуральный ХАЙБУН – помесь прозы и поэзии.
Лёшка Зайцев говорит:
– Больше всего в прозе я люблю поэзию.
Присоединяюсь.
Очень ты меня порадовала своими тазами.
Тут не грех вспомнить Дон Кихота, скачущего с тазом на голове и копьем наперевес.
Отлично, уж ты мне поверь. Это я тебе как первый прозаик на деревне Уваровка говорю: молодец.
23 августа
Бугрово
Юля – Марине
Марин, когда-то, когда мы шли по реке Ковже и дул фордевинд (а это ветер в корму – для сухопутных), старпом Валера, пусть недолго, но разрешал мне стоять у румпеля. И он объяснял, напевая про Стеньку Разина и персидскую княжну: «Ты запомни! Стрежень – это фарватер!»
Я запомнила. И всегда теперь помню о Марине, в чьем фарватере, как маленькая плоскодоночка, держусь.
2008 год. Осень – начало зимы
Невозможно открыть новые земли, не потеряв на долгое время из виду берег.
3 сентября
Бугрово
Юля – Марине
Давно вам собиралась рассказать, Марина, про Валентина Анатольевича.
Дело в том, что при Гейченко на поляне Поэзии