Последняя война Российской империи. Сергей Эдуардович ЦветковЧитать онлайн книгу.

      В наше время, когда политики и журналисты все чаще поговаривают о неизбежности Третьей мировой войны, исторический опыт также может помочь нам всем не переступить ту черту, когда катастрофа становится неизбежной.

      Вместе с тем никто не будет спорить, что в нашей стране Первая мировая – это воистину Забытая война. Если на Западе память о ней увековечена в тысячах обелисков, мемориалов, книг, фильмов, то у нас имеется всего несколько памятников на всю страну.

      Еще хуже дело обстоит с образным восприятием этой войны. Скажем, образы Великой Отечественной знакомы нам с детства – силуэт Т-34, Знамя Победы, изрешеченный снарядами и пулями Рейхстаг, «Вставай, страны огромная» и т.д. А что всплывает в памяти при словах «Первая мировая война»? Скорее уж Ремарк с его знаменитым романом. Огромный, тысячеверстный Восточный (русско-германский и русско-австрийский) фронт до сих пор словно погружен в небытие.

      Я ставил перед собой задачу создать запоминающийся образ этой практически неизвестной у нас войны.

      Сергей Цветков

      Часть первая. Шаги Командора. 1878—1914 годы

      I

      В течение XIX столетия Европа сделала самые размашистые шаги в своей истории на пути цивилизации и прогресса.

      Повседневная жизнь большинства людей за это время претерпела невероятные изменения. Европеец, родившийся, скажем, в 1815 году и доживший до 1900 года, сходил в могилу с ощущением того, что прожил свой век в двух разных мирах.

      В дни его юности путешественник, отправлявшийся с почтовым дилижансом на сравнительно небольшое расстояние, – например, из Бремена в Лейпциг (около 300 км), – прибывал в пункт назначения к вечеру четвертого дня, чувствуя себя совершенно разбитым. Поиски гостиницы оборачивались неприятными блужданиями в кромешной тьме городских улиц, лишь кое-где слабо освещенных тусклым светом коптящего фонаря. Обретя, наконец, ночлег, он поднимался к себе в номер и пытался зажечь сальную свечу при помощи кремня. Когда ему это удавалось, руки его обыкновенно бывали изранены. Если он хотел отослать письмо или, наоборот, ожидал корреспонденции, то ему приходилось задержаться в гостинице на несколько дней, потому что почтовая карета приходила в Лейпциг лишь дважды в неделю1. Примерно так же европейцы жили и путешествовали в предыдущие столетия – во времена «короля-солнце» или Реформации.

      Но буквально за несколько десятилетий пространство и время стремительно сжались. Человека окружили вещи, в которых словно воплотились укрощенные силы природы – телефон, телеграф, двигатель внутреннего сгорания, различные электротовары и т. п.

      Благодаря железным дорогам и пароходам появилась возможность «добраться до Вавилона и вернуться назад засветло», как пелось в одной английской детской песенке. Если в начале века число путешественников в Германии, Франции и Англии не превышало двух с половиной миллионов, то в 1891 году по дорогам этих стран перемещалось уже 614 миллионов человек. Пересечение государственных границ для частных лиц было совершенно свободным, не нужно было заполнять никаких анкет, не спрашивали даже паспорта – на границе в вагон заходили только таможенники.

      Новости разносились мигом. Каждое утро газеты погружали своих читателей в море событий, происшедших накануне на разных континентах: установление французского протектората над Тунисом, провозглашение Румынии королевством, цареубийство в России, открытие Естественно-исторического музея в Лондоне, основание Американского Красного Креста, восстание Махди в Судане…

      Простой обитатель городских предместий имел теперь более широкое представление о международной политике, чем сто лет тому назад – первый министр крупного государства. Какая-нибудь гувернантка вела более интенсивную переписку, чем в прежнее время университетский профессор, а торговец средней руки устраивался в отеле с большим комфортом, чем Наполеон в Тюильри2.

      Использование новых строительных материалов и технологий позволило застроить города высотными зданиями и перекинуть через реки стальные арки мостов. Внедрение электрического освещения привело к тому, что для работы в четырех стенах отпала необходимость в дневном свете.

      На улицах европейских столиц теперь царил несмолкаемый шум, подобный реву Ниагары. Ежеминутно по ним проносились десятки транспортных средств – нескончаемый поток омнибусов, кабриолетов, трамваев, автомобилей, трехколесных мотороллеров.

      По сторонам запруженных мостовых выросли гроздья новых увеселительных заведений, над входом в которые даже ночью сияла электрическая реклама, открылись кинотеатры, появились киоски с газированной водой. Магазины и рестораны неимоверно укрупнились, став настоящими дворцами торговли и чревоугодия, кафе и чайные превратились в «дома» («corner houses», «maisons»).

      Европейское общество в целом стало более обеспеченным и гуманным. Резкий демографический всплеск (только в период с 1880 по 1910 год численность населения в Австро-Венгрии выросла на 35%, в Германии на 43%, в Великобритании на 26%, в России – почти вдвое) и расширение колониальных