Последняя война Российской империи. Сергей Эдуардович ЦветковЧитать онлайн книгу.
«европеец», наряду с географическим содержанием, наполнилось также и духовно-культурным, ментальным смыслом. Люди самых разных сословий – жители многомиллионных столиц и обитатели самых захолустных уголков Европы – зачитывались шедеврами Шекспира, Гёте, Бальзака, Диккенса, Толстого и Достоевского; музыкальные творения Моцарта, Бетховена, Чайковского звучали на оперных подмостках всех европейских стран. Национальные образовательные стандарты неуклонно сближались. Выпускники европейских гимназий и университетов изучали примерно одинаковый круг научных дисциплин и великих имен, благодаря чему жили одними и теми же научными и культурными интересами.
В философии истории окончательно утвердилась идея бесконечного прогресса, ставшая своего рода религиозным исповеданием для большинства интеллектуалов и простых обывателей. Наука была признана панацеей и главным достижением человеческого гения: она удлинила жизнь, уменьшила боль и увеличила власть человека над природой, по словам Томаса Маколея (эссе о Бэконе, 1837). В ее спасительную силу начинали верить даже священники. Железные дороги, океанские лайнеры и электрический телеграф свидетельствовали о Духе Святом, утверждал духовник королевы Виктории Чарльз Кингсли. Научные открытия, изобретения, технические и социальные усовершенствования породили надежды на то, что человечество уже в ближайшем будущем способно будет решить самые насущные свои проблемы. Оптимисты предсказывали наступление «дивного нового мира»5, в котором, как писал Герберт Спенсер, «прогресс является не случайностью, но необходимостью», где «вещи, которые называли злом и безнравственностью, исчезнут», а «человек обязательно станет лучше». Разумеется, на каждый довод в пользу исторического прогресса находился контраргумент, но последним до поры до времени мало кто внимал.
Казалось, политическая воля государственных мужей готова положить пределы и самому разрушительному социальному злу – войне. После Ватерлоо европейские войны приняли более или менее локальный характер. Вторая половина XIX века ознаменовалась подписанием ряда соглашений, касавшихся международно-правовых норм войны. Женевская конвенция 1864 года предписала оказывать помощь раненым бойцам на поле боя, независимо от того, к какой армии они принадлежат – «своей» или вражеской. Санитарные учреждения получили неприкосновенность, было учреждено положение о Красном Кресте.
Европейцы окончательно утвердились в святой уверенности, что им суждено править миром. В 1895 году молодой Уинстон Черчилль, вернувшись с Кубы, где местные повстанцы боролись с испанскими колонизаторами, заявил, что присутствовал, вероятно, на «последней войне белых против белых». И действительно, солидарность «белой расы» была наглядно продемонстрирована в 1900 году во время Боксерского восстания в Китае, когда отряды ихэтуаней («воинов справедливости и гармонии»), вступив в Пекин, подожгли здания европейских посольств, христианские храмы и
«О чудо! Сколько вижу я красивых созданий! Как прекрасен род людской! О дивный новый мир, где обитают такие люди!». Шекспир, «Буря».