Большой пожар. Владимир СанинЧитать онлайн книгу.
с веранды Льва Ивановича цветы и угощают халвой, изрядный запас которой захватил с собой Прыг-скок. Зайчик расстраивается и никак не может понять, что это просто озорство, рожденное избытком энергии.
Впрочем, от последнего обстоятельства страдает не только Зайчик. Вечером братья загримировались бандитами: надели страшные маски и сделали из полена длинные ножи. В таком виде они появились на террасе, где Лев Иванович сочиняет свою симфонию, и дико завыли. Профессор от испуга чуть не выскочил из своего халата. А несколько дней назад эти черти проделали иголкой в дюжине яиц дырочки, вытряхнули все содержимое, залили в скорлупу воду и заклеили воском. Потапыч, который с трудом добился у Ракова разрешения сделать редкостную яичницу по-флотски, чуть не рехнулся, когда от раскаленной сковороды пошел пар. Он долго клялся и божился, что вытряхнет из разбойников душу, и смягчился только тогда, когда братья в знак примирения преподнесли ему коробку душистого «Золотого руна», которую потом долго и безуспешно искал Игорь Тарасович.
Не избежал общей участи и я. Однажды Мармелад, который, вообще-то, ко мне относится с симпатией, минут десять гонялся за мной, изнемогая от злости. Я чудом спасся, забравшись на крышу сарая, и только здесь обнаружил привязанный к штанам лоскут красного ситца. Я знал, что Мармелад не выносит красного цвета, и без труда догадался, кто устроил мне это удовольствие, поскольку из кустов на эту милую сценку смотрели две до чрезвычайности довольные физиономии.
Я решаю, что имею полное право на месть, беру с подоконника Льва Ивановича будильник, перевожу стрелку звонка на шесть часов и осторожно ставлю эту мину на окно комнаты братьев. Я тихо смеюсь при мысли, что два плута в самое сладкое для сна время вскочат как ужаленные.
Начинает рассветать, а мне хорошо, спать не хочется. Из окна археолога доносится легкий храп со свистом. Я заглядываю в комнату: Игорь Тарасович крепко спит, разметавшись на постели. И снится ему, наверное, что он раскопал древнее поселение с мостовыми, даже водопроводом. Весь археологический мир в смятении, на остров толпами съезжаются виднейшие светила и авторитеты. Звучит разноязычная речь, авторитеты жмут Ладье руки, а он невозмутимо показывает им бесценную библиотеку берестяных табличек, груды монет, золотые украшения и жемчужину раскопок – статую языческого бога Перуна. Все кричат «ура», ярко светят юпитеры кинохроники, а жалкий, всеми презираемый коллега Брынзин, который когда-то так нагло перехватил открытую Ладьей скелетную жилу, прячется за чужие спины и буквально зеленеет от зависти.
Игорь Тарасович дергает ногой и вздыхает: наверное, в сон врывается реалистическое уточнение. Оно жестокое и обидное: нет бесценной библиотеки, нет золотых украшений и нет Перуна. А есть десяток не имеющих научного значения костей и насквозь ржавый шлем, который Ладья и Зайчик на днях откопали, – ничтожный шлем, при виде которого коллега Брынзин лопнул бы от смеха…
Половина шестого, пора