Потрясенные общества. Правила жизни в эпоху перемен. Яков Моисеевич МиркинЧитать онлайн книгу.
Николай Суханов, социалист, 34 года, политический деятель: «В разных концах разгромили магазины, склады, квартиры и еще громят то-то и там-то. Уголовные, освобожденные вчера из тюрем, вместе с политическими, перемешавшись с черной сотней, стоят во главе громил, грабят, поджигают. На улицах небезопасно: с чердаков стреляют охранники, полицейские, жандармы, дворники. Они провоцируют свалку и анархию.
В ответ им толпы рабочих и солдат не оставляют камня на камне от полицейских учреждений, ловят и избивают “фараонов” нещадно. Всех подозрительных по службе старому режиму хватают, и под арестом в разных местах сидят тысячи правых и виноватых»[20].
Это называлось «бескровной революцией».
В этих толпах растворялись десятки тысяч людей, тысячи «я».
«Проходя мимо здания недалеко от Бестужевских курсов, я видел толпу, хохочущую и непристойно жестикулирующую. В подворотне на глазах у зевак совокуплялись мужчина и женщина. “Ха, ха, – смеялись в толпе, – поскольку свобода, все позволено”».
Это свидетельство Питирима Сорокина, будущего великого социолога, ему 28 лет[21].
А вот толпа победоносная. Штурм Зимнего. 25 октября 1917 г.
«Послышались командные возгласы, и в глубоком мраке мы рассмотрели темную массу, двигавшуюся вперед. Стояла полная тишина, нарушаемая только топотом ног и стуком оружия. Мы присоединились к первым рядам. Подобно черной реке, заливающей всю улицу, без песен и криков, прокатились мы под красной аркой… Мы вскарабкались на баррикады, сложенные из дров, и, спрыгнув вниз, разразились восторженными криками»[22].
Или – гибнущая толпа. 9 января 1905 г. «За мной раздался вой и крики; оглянулся и вижу, что кавалерия, блестя палашами, летит на мост, и толпа бежит врассыпную… На Марсовом поле стали обгонять меня извозчики с ранеными… Беспомощно прислонившиеся к сопровождавшим фигуры в черных пальто с кровавыми пятнами то спереди, то сбоку производили тяжкое впечатление… Весь угловой полукруг у Александровского сада и камни под оградой были залиты кровью; …кровь проступала всюду»[23].
23 марта 1917 г. Петербург. Толпа похоронная, снова Питирим Сорокин. «Какой потрясающий спектакль! Сотни тысяч людей несли тысячи красных с черным флагов с надписями: “Слава отдавшим жизнь за свободу”. Похоронный марш сопровождался пением. Пока нескончаемая процессия часами шла по улицам, везде соблюдался образцовый порядок и дисциплина. Лица людей были торжественны и печальны. Вид этой толпы, человеческого горя потряс меня до глубины души»[24].
Массовые похороны – таков обычай.
3–5 июля 1917 г., июльский кризис. Петербург, Питирим Сорокин. «Я говорил не с толпой, а с чудовищем. Глухой ко всем резонам, помешавшийся от ненависти и слепой злобы этот монстр просто громко выкрикивал идиотские лозунги… Никогда мне не забыть лиц в этой сумасшедшей толпе. Они потеряли весь человеческий облик, превратившись в настоящие звериные морды. Толпа вопила, визжала и яростно
Суханов Н. Записки о революции. Т. 1. Книги 1–2. М.: ИПЛ, 1991. С. 108–109.
Сорокин П. Дальняя дорога. Автобиография. М.: «ТЕРРА» – «TERRA». С. 83.
Джон Рид. 10 дней, которые потрясли мир. М. – Л-д: Госуд. изд-во, 1927. С. 100–101.
Минцлов С. Петербург в 1903–1910 годах. Б. м.: Salamandra P. V. V., 2012. С. 98–99.
Сорокин П. Дальняя дорога. Цит. соч. С. 85.