Пепелище. Павел Владимирович РязанцевЧитать онлайн книгу.

      – Хочешь поскорее от меня избавиться? – Евгений поднялся с кровати. – Двоим тут тесновато, не спорю. Мать могла бы подарить тебе коробку попросторнее. Хочешь себе отдельное крыло? Места хватит всем, тем более что остальные прекрасно умещаются в шкафу.

      – Меня и эта коробка устраивает. Даже думать не хочу, во что ты превратишь подвал.

      «В пыточную или в холодильник для шлюх». Вика не была уверена, действительно ли эта мысль принадлежала ей, или она все же была услышана от брата. Чрезмерная эмпатия размывает личность. Чужие мысли замещают собственные.

      Улицу всколыхнул шум, от безысходности прозванный в народе музыкой. Выкрученные на максимум басы пережёвывали мелодии в зародыше, изредка выплёвывая шелуху отдельных синтезаторных нот. Смысл слов, если таковой в них закладывался, бесследно ускользал от невольных слушателей; лишь магия сведения мешала неразборчивому бубнежу потонуть в потоке бита и слиться с ним.

      – Что-нибудь придумаю, – сказал Евгений и, поморщившись, выглянул в окно.

      Источник шума, кислотно-зелёный кроссовер с тонированными стёклами, вынырнул из-за угла и заехал на тротуар у соседнего дома. Водитель не торопился убавлять громкость. Евгений упёрся ладонями в подоконник, а взглядом – в капот автомобиля. Вика вернулась к своим мониторам. Покрытая шрамами спина брата загораживала вид на тёмные окна, но смотреть было не на что. Самое интересное скрыто от глаз, и порой не зря. Годы, проведённые с Евгением и Матерью под одной, ныне рухнувшей, крышей, научили Вику держать порывы любопытства в себе, а язык – за зубами, если ставки невысоки.

      А иначе образованные и воспитанные горожане сбросят маски и соберутся в толпы, как средневековые крестьяне.

      Неразборчивые фразы были загрызены помехами, «музыка» стремительно превращалась в откровенную какофонию. Затем всё смолкло: басы, бубнёж, бухтение двигателя. Даже ветер, казалось, на долю секунды перестал свистеть, будто испугавшись безденежья, но только на долю секунды. В напряжённую утреннюю тишину вклинился возглас автомобилиста-меломана, расстроенный, раздражающий, но куда менее продолжительный и громкий.

      – Что бы без меня делали сервисные центры, – усмехнулся Евгений и закрыл окно. – И женские психологи с реаниматологами.

      – И гробовщики, – процедила Вика сквозь зубы.

      – Да, если понадобится. И если останется, что хоронить.

      Евгений засобирался: предстояло проверить, как идут дела на стройке. В шкафу, освобождённом Викой на период вынужденного сожительства, Евгений хранил личные вещи, а также урны с прахом: хоронить то немногое, что осталось от семьи после пожара, показалось ему кощунством. Любимый серый пиджак висел словно выжидающее жертву привидение. Одевшись, Евгений спрятал пластиковые кинжалы в рукава, пистолет с интегрированным глушителем – в потайной карман. Не то чтобы Евгений намеревался сегодня все это использовать, но никогда не знаешь, окажется ли доброго слова достаточно.