Сталин. Том 2. В предчувствии Гитлера. 1929–1941. Книги 1 и 2. Стивен КоткинЧитать онлайн книгу.
выступал за выполнение «серьезных предупредительных мер военного и невоенного характера», включая размещение дополнительных частей на советском Дальнем Востоке, и тем самым шел по узкой грани между проявлением слабости, которое могло спровоцировать нападение, и чрезмерно жесткими мерами, которые могли быть восприняты как casus belli [553]. Кроме того, с его подачи Советский Союз с удвоенным старанием стал добиваться заключения пактов о ненападении со странами на своих западных рубежах. Такой пакт в 1926 году был заключен с Литвой, но Сталин стремился заключить их с Латвией, Эстонией, Финляндией, Румынией и, в первую очередь, с Польшей [554].
Наряду с донесениями о том, что французское правительство подстрекает Японию к войне с СССР и пытается вставить в проект двустороннего пакта с Москвой положение о том, что он утратит силу именно в случае такого нападения третьей стороны, – которые вполне отвечали циничным представлениям Сталина об империалистических державах, – его ожидал и неприятный сюрприз: яростное сопротивление пакту о ненападении с Польшей в наркомате иностранных дел [555].
Сталин в конце концов назначил наркомом иностранных дел вместо Чичерина – ипохондрика, то и дело уезжавшего на лечение за границу, – его заместителя Максима Литвинова [556]. (В едкой прощальной служебной записке Чичерина от него досталось Литвинову, Коминтерну и ГПУ, которое «обращается с НКИД как с классовым врагом» [557].) Литвинов, никогда не входивший в число сталинских приближенных, стал лицом СССР за границей [558]. В то время как аристократ Чичерин обладал светскими манерами, Литвинов был человеком неотесанным и к тому же евреем. Он жил в Англии с 1907 года по начало 1918 года как эмигрант, а впоследствии как посольский служащий среднего уровня, бегло, хотя и с акцентом, говорил по-английски и был женат на английской писательнице Айви Лоу, происходившей из видной еврейской семьи, которую он называл «своей буржуазией». Литвинов продолжил прогерманский курс Чичерина, в то же время стремясь сделать своей вотчиной всю Европу, однако Сталин расчленил его ведомство, поставив во главе его подразделений соперников Литвинова [559]. Тем не менее наркомат оставался в известной степени неподконтрольным Сталину (персонал наркомата, треть которого составляли евреи, был лучше образован, чем служащие какого-либо другого госучреждения) [560]. На поступившее от Польши предложение возобновить переговоры по заключению пакта о ненападении Литвинов ответил отказом, причем Сталина об этом уведомили лишь постфактум [561].
Диктатор был убежден в том, что польский правитель Юзеф Пилсудский втайне ведет подрывную работу на Украине; вместе с тем он считал, что крупномасштабное нападение империалистов на Советский Союз без участия Польши станет намного менее вероятным [562]. Будучи полонофобом, он тем не менее предупреждал Кагановича, чтобы тот не шел на
Нежелание советских властей показаться ни чрезмерно воинственными, ни чрезмерно слабыми заметно в выступлении Молотова в ЦИКе 22 декабря 1931 г., когда он повторил слова Сталина, сказанные в июне 1930 г.: «Чужой земли нам не надо, но ни одной пяди своей земли мы никому не уступим». Молотов. О выполнении первой пятилетки: доклад на второй сессии ЦИК СССР о народно-хозяйственном плане на 1932 год.
Кен.
Квашонкин.
И далее: «Руководители ГПУ слепо верят всякому идиоту или мерзавцу, которого они делают своим агентом». «Диктатура языкочешущих над работающими»: последняя служебная записка Чичерина. С. 108–110. Чичерин фактически потерпел неудачу, при поддержке Сталина пытаясь заключить реальный союз с Германией, но он предотвратил создание антисоветской коалиции, придерживаясь разновидности советской стратегии, которую он изложил в записке Сталину в 1929 г.: «Всякое обострение антагонизмов Германия – Антанта, Франция – Италия, Италия – Югославия, Англия – Америка означает упрочение нашего положения, уменьшение всяких опасностей для нас». В. В. Соколов.
Сталин и критиковал, и хвалил Литвинова. Кошелева.
Сталин увеличил число отделов наркомата, отвечавших за сношения с Западом, и сделал их начальниками крепких функционеров, чтобы ограничить влияние Литвинова. Отныне коллегия наркомата иностранных дел состояла из Литвинова и трех его заместителей: Крестинского (первый заместитель), Бориса Стомонякова (этнического болгарина) и Льва Карахана (протеже Чичерина). Впрочем, в итоге Сталин согласился упразднить коллегию и сократить число заместителей наркома, вследствие чего позиции Литвинова в наркомате укрепились. Dullin,
Должностные лица, работавшие в наркомате иностранных дел с первых лет нэпа, занимали около трети старших должностей, отвечавших за Европу, но вследствие наплыва сотрудников в годы Великого перелома, при Литвинове, в наркомате оказалось много людей, стаж которых не превышал пяти лет; некоторые из них заняли совершенно новые должности, многие пришли на смену перебежчикам и жертвам чисток. Примерно 48 % дипломатов, работавших в наркомате еще до 1925 г., были русскими, 33 % – евреями и еще 4,5 % – выходцами из Прибалтики. 56 % тех, кто пришел в наркомат после 1929 г., были русскими, почти 30 % – евреями и 6 % – украинцами. В руководстве наркомата почти не было русских. Литвинов, Сокольников, Суриц, Хинчук и Довгалевский были евреями. Некоторые из русских дипломатов (Коллонтай, Александровский) имели неправильное (дворянское) происхождение. Дипломаты старой закалки, знавшие языки и бывавшие за границей, враждебно относились к новичкам, попавшим в их ряды с подачи ЦК. В свою очередь, те косо смотрели на «буржуазные» привычки и ментальность старой гвардии. Dullin,
Кен.
Эту точку зрения выражал не один только Сталин. Чичерин в беседе с королем Афганистана Амануллой-ханом (май 1928 г.) отмечал: «Готовит ли Англия сама войну против нас, мы увидим позже. Англия всегда стремилась толкать других вместо себя на военные действия. Она может толкнуть против нас Польшу».