Паустовский. Растворивший время. Олег ТрушинЧитать онлайн книгу.
всех поколений Паустовских была Белая Церковь. Как указывает писатель, его дед по отцу, да и сам Георгий Максимович «выросли и долго жили» в этом городе. Для Георгия Константиновича детство в Белой Церкви осталось в памяти «как тёплая роса на ползучих цветах портулака, как сладкий дым соломы – ею топили печи в городе», и где «не только ночью, но даже днём шум листьев и протяжные крики петухов» были обычным явлением.
И всё же, что было ближе Косте Паустовскому – хутор на Роси возле Городищ или Черкассы на Днепре? Однозначно на этот вопрос не ответишь. И всё же смеем предположить, что отцовский приют был роднее.
Хутор Паустовских, «усадьба на острове», «её левады и плетни, коромысла колодцев-журавлей и скалы у берега», овраги «за усадьбой, где густо рос около плетня чертополох-будяк», «заросли ежевики» и где «облака останавливались в небе над оврагом – ленивые и пышные, настоящие украинские облака», и «два огромных глубоких пруда» за домом, и «роща с непролазным орешником», «поляны, заросшие по пояс цветами», и конечно же «красные гранитные скалы, покрытые ползучими кустами и сухой земляникой»…
В Городищах у Константина Паустовского была своя Арина Родионовна. И это даже несмотря на то, что образ Феодосии Максимовны Паустовской отмечен автором повести как бы штрихом, пусть и лёгким, но значительным и весьма запоминающимся.
На первый взгляд может показаться, что автор этих строк сильно преувеличивает и вообще идеализирует роль тёти Феодосии, младшей сестры отца, в воспитании племянника Кости. Но, поверь, читатель, такой вывод сделан отнюдь не на пустом месте, и уж вовсе не для того, чтобы привнести в биографию главного героя некий «пушкинский» оттенок.
Безусловно, Феодосия Максимовна не была своему младшему племяннику нянькой в прямом понимании этого слова, но всё же…
Вот как он трогательно описывает свой детский приезд в усадьбу. «Тётка Дозя (так звали в семье Паустовских Феодосию Максимовну. – О. Т.) вносила меня, сонного, в тёплую хату, устланную разноцветными половиками. В хате пахло топлёным молоком. Я открывал на минуту глаза и видел около своего лица пышную вышивку на белоснежных рукавах “тётушки Дози”». Или же: «Вечерами, после похорон моего отца, чтобы успокоить меня, тётя Феодосия Максимовна вытягивала из сундука растерзанный том “Кобзаря”», Тараса Шевченко, «читала его мне, умолкала на полуслове, снимала нагар со свечи…»
Паустовский, хорошо помнивший «тётушку Дозю», отчего-то не оставил нам ни строки описания её внешности. Знаем только одно то, что «она надевала широкое шумящее платье из коричневого атласа, вытканное жёлтыми цветами и листьями, накидывала коричневую шаль на шею», а голову «повязывала, как все украинские бабы, чёрным платком с маленькими розами».
По всей видимости, «тётушка Дозя» была тем редким человеком, наделённым богатейшей душевной красотой и воплощавшим в себе некий дивный симбиоз доброты и строгости. С присущей ей рачительностью она следила за сохранением установленных порядков в усадьбе. Своим