Крошка Доррит. Чарльз ДиккенсЧитать онлайн книгу.
багряных, зеленых, золотых лучей, и звезды зажглись на небе, а на земле, подражая им (как люди подражают доброте высших существ), заискрились светляки. Длинные пыльные дороги и бесконечные равнины успокоились, и глубокая тишина воцарилась на море.
Глава II. Попутчики
– Не слыхали вчерашнего рева, сэр, а? Ничего не было слышно?
– Я ничего не слыхал.
– Ну, так значит, ничего и не было. Уж если этот народ примется шуметь, так, поверьте, слышно будет.
– Да это, я думаю, о всяком народе можно сказать.
– Да, но здешний народ всегда шумит. Они жить не могут без этого.
– Вы говорите о марсельцах?
– Я говорю о французах. Они всегда шумят. А Марсель… известно, что такое Марсель. Он пустил в свет самую бунтовскую песню [3], какая только была сочинена когда-нибудь. Им во что бы то ни стало требуется allons [4] и marchons [5] к какой-нибудь цели: к победе, к смерти, в огонь – все равно куда.
Говоривший это – господин добродушно-величавого вида – неодобрительно посматривал на Марсель с парапета стены; приняв удобную позу, он засунул руку в карманы и, побрякивая деньгами, заключил свою речь коротким смехом.
– Да, allons и marchons. Лучше бы вы другим предоставили allons и marchons по своим законным делам, чем держать их в карантине.
– Да, это довольно скучно, – сказал другой. – Но сегодня нас выпустят.
– Сегодня выпустят! – повторил первый. – Да ведь это еще усиливает безобразие, если нас сегодня выпустят. Выпустят! Зачем же мы здесь сидели?
– Положим, без всякой основательной причины. Но так как мы явились с Востока, а Восток – гнездо чумы.
– Чумы! – подхватил первый. – Да я на это и жалуюсь. Я схватил чуму, как только попал сюда. Я, как человек в здравом рассудке, которого посадили в желтый дом, не могу вынести простого подозрения. Явился сюда здоровехонек, но заподозрили меня в чуме, и вот я зачумлен. Да, я зачумлен, я схватил чуму!
– Вы, однако, переносите ее молодцом, мистер Мигльс, – с улыбкой заметил его собеседник.
– Нет. Если бы вы знали настоящее положение вещей, то не сделали бы подобного замечания. Каждую ночь я просыпался, говоря себе: «Теперь я схватил болезнь, теперь она развилась, теперь я сижу в карантине из-за болезни, теперь эти молодцы добились своего». Да лучше бы меня проткнули булавкой и посадили в коробку с жуками, чем осудить на такое существование, какое я вел здесь.
– Полно, мистер Мигльс, довольно об этом, теперь все кончилось, – сказал веселый женский голос.
– Кончилось! – повторил мистер Мигльс, который, по-видимому, находился в том особом настроении духа (впрочем, вовсе не злостном), когда каждое лишнее слово, произнесенное кем бы то ни было, кажется новым оскорблением. – Кончилось! Да хоть бы и кончилось, почему же мне не говорить об этом?
Это миссис Мигльс говорила с мистером Мигльсом. Миссис Мигльс, подобно мистеру Мигльсу, была благообразна и
Имеется в виду «Марсельеза», национальный гимн Франции (1792); автор музыки и слов – французский офицер, поэт Руже де Лиль (1760–1836). Солдаты распевали ее, когда шли на Париж.
Пойдемте
Марш