Истинное значение вещей. Повести, сказки, рассказы и стихи. Татьяна Андреевна СмирноваЧитать онлайн книгу.
на дачном участке. Особенно зашкаливало на грибах, которые под действием облучения, росли до колоссальных размеров. Больше никто не собирал клубнику и не варил варений, весь жизненный уклад горожан перевернулся с ног на голову. Собираясь, они рассказывали про двухголовую курицу, про зону отчуждения, про погибших при тушении пожара героях со всего Советского Союза. Отголоски всех этих рассказов долетали по телефонному проводу и до нас в Москву, вызывая настороженность к гомельским подаркам и заготовкам. Бабушка больше не могла нам прислать никакого незапятнанного гостинца, а мы с язвительность подростков называли всё гомельское «радиационным».
Через несколько лет мы с мамой приехали навестить бабушку. Хорошо помню, как первое время я даже настороженно вдыхала радиационный воздух, зная из взрослых рассказов, что он может вызвать раковые заболевания, отразиться на потомстве и т. д. За эти прошедшие без меня года Гомель сильно изменился – в телевизоре появился канал, на котором говорили на неизвестном, хоть и узнаваемом языке. За прошедшее перестроечное время единый коллектив советских граждан осознал свои «свободы», припомнил забытые национальные традиции и начал пробовать их демонстрировать. До того времени я ни разу не слышала в Гомеле белорусскую речь, единственным отличием от московского говора был гортанный «г», свойственный также югу России и Украине. И вот, в наш новый приезд по-белорусски говорили многие, даже мамина школьная подруга. Странно было смотреть «Спокойной ночи, малыши» на белорусском, хотя оставалась возможность переключить на другой канал и увидеть русскую версию. Появились белорусские газеты, а мои бабушка и дядя их ежедневно внимательно прочитывали. Та эпоха была временем «перемен», на данные мне деньги я посетила в кинотеатре фильм «Асса» (заканчивающийся песней Цоя – «мы ждем перемен»), а потом даже и «Маленькую Веру» (скандальную картину с первой в нашей стране интимной сценой). Перемены произошли и в магазинах города – с прилавков исчезли вкусные пирожные, те самые кукурузные хлопья, появились длинные очереди. Даже рынок, расположенный недалеко от бабушкиного дома, на котором мы раньше покупали овощи и рассаду, теперь оброс «челночниками». Люди с вещами в больших баулах выкладывали их на земле или наскоро собранном прилавке, образовывая плотные ряды из «шмоток»: «под иностранные», варёные джинсы, майки ярких цветов, слишком короткие юбки, как у «маленькой Веры»… Все внимательно слушали новости и обсуждали их между собой. Мои дворовые друзья исчезли – кто-то вырос, кто-то покинул родину. Во дворе больше не было беседки, не было общих чаепитий и игры дедов в домино, не было детского смеха и догонялок. Даже скамейка у входа в подъезд настолько обветшала, что никто на ней не садился… Верилось, что придет демократия и решит все проблемы. Эти музы Перестройки, демократия и гласность, порождали стремление отыскивать самое худшее, что было в нашем