Туркменка. Виталий ВолковЧитать онлайн книгу.
узнавая себя, уколол он ее, но туркменка только громко прыснула и упорхнула:
– Ну просто лучший!
Ривс устремился в уборную. Там он изучил листовку. Как она оказалась у зеленоглазой чертовки? Ривс ощутил беспомощность. Такое наваливалось на него в разных странах. И всегда он одолевал бессилие с победой для себя, с осознанием чего-то нового. А как будет сейчас? Если у Лейлы листовка, то почему она сердится на него? Почему не верит в то, во что хоть и трудно поверить, но придется, потому что это очевидно. Может быть, она – подпольщица? Может быть, это от Яхьяева она получила листовку? Эгон насторожился.
Хорошо, если ты, Одиссей, понимаешь геометрию желудка того циклопа, который проглотил тебя. Хорошо, если видишь устройство связей и действуешь, исходя из ясности. Терпимо, если ты не все понимаешь, но можешь хотя бы отделить: тут все открыто, там туман, туда не заходи. Но берегись, если твои движения лишь кажутся тебе разумными, а на самом деле ты уже муха в чужой паутине, сложную вязь которой ты не постиг. Ее нити дрожат гулкими струнами, играет варварский марш, гнетет твое прирученное Иоганном Бахом ухо.
И не ты ли та сила, которая, желая добра, творит зло?
Эгон подумал, что, пожалуй, ему – не с точки зрения выживания, а по большому, по гамбургскому счету – все равно, чья это паутина, Сердара и его сатрапов, Ашота или Яхьяева. Или, к примеру, Лейлы. Здесь всего можно ожидать.
Мраморный клозет послужил своего рода рупором, усиливающим звучание мыслей, то есть выполнял функцию храма. Это соображение, пришедшее Ривсу в голову, как ни странно, его успокоило. Клозет не церковь. Просто мы очень большое, слишком большое значение придаем нашим собственным колокольням. Субъективизм доказал, что на взгляд полагаться нельзя. От принятой аксиомы зависит, стоит ли мир на ногах, на коленях или на голове. А потому делай, что можешь, и пусть будет, что будет. Делай, исходя из убеждений, ради этого тебя и создал Бог деятелем.
Ривс приблизился к зеркалу и принялся поправлять галстук. Он занимался этим долго, вызывающе долго, до тех пор, пока не обрел сочной уверенности в том, что суета мелкого беса времени утратила над ним власть. Подтверждение того, что ему это удалось, он, вернувшись в зал, прочитал во взгляде Лейлы.
– Что, опять хорош? – самоуверенно пошутил он над собой.
– Когда я повзрослею, стану носить галстуки. Счастливые женщины в Европе носят галстуки?
– Счастливые женщины в Европе носят детей. У нас высокие алименты.
– И низкая рождаемость.
– Вы хотите быть счастливой женщиной в Европе?
– Вы не первый, кто интересуется географией моего счастья. Нет, Эгон. Счастливые женщины рано старятся.
– Это отчего так?
– От страха потерять.
У Ривса возникло острое желание положить руку на аккуратный затылочек. Не зря люди веры, иудеи, мусульмане, христиане, принимающие Бога вверху, прикрывают от него верх головы – сильная связь через макушку губительна для человека, как долгое прямое солнце в зените. Он уважал людей веры, но не завидовал им.
На