Нарколог по вызову. Алексей ГавришЧитать онлайн книгу.
с ними исключительно как с детьми! Надменно и с высоты роста, опыта, знаний. Нельзя воспринимать детей как детей. От этого они вырастают глупыми и не самостоятельными.
Со временем я научился спорить с отцом. Объем моих знаний медленно, но уверенно становился больше, и постепенно его объяснения переросли в диалог, в словесную игру. Он или я задавал тему, а дальше уже шла увлекательная интеллектуальная дуэль. Когда же я совсем повзрослел, получил образование и начал работать, то источником вопросов для наших дискуссий стал в основном именно папа.
Обращу внимание на интересную метаморфозу. Как обычно дети обращаются к своим отцам? В самом начале это «па», потом «папа». В подростковом возрасте «отец» или «батя» (по крайней мере, так было у моих друзей). У меня же папа превратился почему-то в «папика»: «отец» – слишком официально, «батя» – грубо, «папа» – по-детски. Тогда он стал для меня папиком. В первую очередь потому, что он был бесконечно добр и бескорыстен, мне хотелось обращаться к нему с нежностью, а «папочка» или «папуля» – как-то по девчачьи. Папик – самое то!
Так вот, папика искренне интересовали вопросы, связанные с моей специальностью, и мы нередко спорили именно вокруг них. К сожалению, его познания в психологии были чудовищно бытовыми и полными предрассудков, поэтому мне приходилось сначала излагать ему теорию, с которой он непрерывно пытался спорить, а только потом уже переходить к сути дискуссии.
Не стоит думать, что мы непримиримо спорили и диалог не заканчивался ничем, кроме взаимных обид. Проблема отцов и детей, по-моему, надумана и высосана из пальца. Этот концепт можно рассматривать только как литературный феномен, как надуманный конфликт, необходимый для развития сюжета. Все дети похожи на родителей. Отличия могут быть во внешней форме, в обертке, в антураже, но содержание всегда сохраняется. Кто-то это понимает и принимает, кто-то отрицает, кто-то сопротивляется, но морально-этические качества решительно каждый копирует с родителей.
Фундаментом папиного мировоззрения, неоспоримой аксиомой, было одно слово – свобода. Никто и ни при каких обстоятельствах не вправе ограничивать свободу другого человека, даже невзирая на то, что человек может представлять опасность для других, даже имея дело с последствиями самых кошмарных деяний. Нельзя лишать человека свободы.
В этом вопросе папа занимал радикальную позицию и был непоколебим, поэтому, когда я закончил медицинский вуз и поступил в ординатуру по психиатрии, он не возражал. Это бы противоречило его главному принципу. Однако одобрения он тоже не демонстрировал, скорее, наоборот. При всяком удобном случае он высказывался пренебрежительно о моем решении.
Всякий раз он с чудовищным упорством старался мне доказать, что психические заболевания – это не болезни вовсе, а лишь вариант нормы, который заскорузлое общество отрицает. Каждый имеет право быть безумным, и ни мне, ни кому-либо другому не позволено лишать человека этой возможности.
Надо отдать папику должное: