Демон скучающий. Вадим ПановЧитать онлайн книгу.
ничего не хочешь сказать?
Но смутить Фёдора у него не получилось.
– Ты об этом? – Селиверстов открыл на смартфоне фотографию и показал Урмасу. – Авторская копия «Демона скучающего» и благодарственное письмо от Абедалониума. Доставлены вчера.
– Мне тоже привезли вчера. Прямо на работу. – Голос Кукка дрогнул. – И мне это не нравится.
Шиповнику Феликс позвонил из машины, когда ехал от дома Орлика в «Манеж». Вчера, разумеется, тоже звонил, доложил, как добрался и устроился, сейчас же рассказал о мёртвом ювелире и его связи с делом Кости Кочергина. В конце доклада не забыл поделиться сомнениями:
– Слишком гладко, Егор Петрович. Преступление старое, следы наверняка заметали надёжно, несколько лет царила тишина, но всё рассыпалось, как по щелчку. Мы ведь не по следу идём, а улики лопатой в мешок собираем.
– Согласен, – отозвался Шиповник. – Будем надеяться, что токсикология покажет что-нибудь интересное, тогда будет за что зацепиться.
– Будем, – согласился Вербин. – Если в естественной смерти Орлика возникнут сомнения, мне станет проще.
– Тебе уже сказали, что преступник найден, а значит, ты можешь ехать домой? – понял Шиповник.
– Пока – в шутку. Но если вы скажете…
– Ты знаешь, что я могу тебе сказать: ищи преступника.
– Спасибо, Егор Петрович.
– Ждал чего-то иного?
– Никак нет.
– Вот и хорошо. – Подполковник помолчал. – Коллеги что-нибудь узнали о Чуваеве?
Учитывая, что последним местом жительства убитого значился Санкт-Петербург, москвичи направили запрос Гордееву, который вчера вечером сбросил информацию Феликсу.
– Родился в Таджикской ССР, отец был преподавателем в университете, мать – врач. Во время погромов в тысяча девятьсот девяностом семья бежала в Омск, а ещё через несколько лет эмигрировали в Германию, поскольку мать Чуваева – этническая немка. Но все они сделали себе двойное гражданство. Затем Чуваев объявился в Санкт-Петербурге, купил квартиру, довольно долго жил в городе, а потом снова стал мотаться и жить на две страны.
– То есть почти такой же закрытый, как Абедалониум, – отметил Шиповник.
– Совершенно верно, – поддержал начальника Феликс. – И у нас нет никакой информации о том, что в прошлом Чуваева была художественная школа.
– Это ни о чём не говорит.
– Согласен, Егор Петрович, тем более что среди вещей Чуваева коллеги обнаружили альбом с карандашными набросками и сами карандаши.
– Вот видишь!
– Но лучше бы они нашли диплом выпускника художественной школы. Или Академии художеств.
– Педант.
– Раньше вы называли меня перфекционистом.
– Время идёт, всё меняется. Что с альбомом?
– На экспертизе. И я жду, сообщат ли немцы о возможном художественном прошлом Чуваева.
– А до тех пор ты не называешь его Абедалониумом, – усмехнулся Шиповник.
– Не могу.
– Представляю,