Нынче всё наоборот. Юрий ТоминЧитать онлайн книгу.
пульса, будто Невидимка стучал по его голове маленьким молоточком. Костя понимал, что лучше не связываться, лучше молчать, но и на этот раз Невидимка оказался сильнее его.
– А я что – бежать должен?
– Должен, – твёрдо сказала Елизавета Максимовна. – Если тебе приказывает учитель, будешь бегать – и всё, что угодно.
– Я не буду бегать, – ответил Костя.
Елизавета Максимовна смотрела на Костю очень холодно и спокойно. Она смотрела так, будто за его спиной стоял другой человек, к которому она и обращалась. Костя потупился.
– Почему ты боишься смотреть мне в глаза?
– Нипочему, – сказал Костя.
«Нет, это невозможно, – подумала Елизавета Максимовна. – Или я, или этот мальчишка. Неужели я не могу сломить его? Да-да, именно так. Ибо воспитывать – значит ломать, неумолимо отсекать всё гнилое. Пусть сейчас ему больно, но потом он сам будет мне благодарен. Пусть сейчас смотрит на меня зверем – детские обиды проходят быстро… Но если я сегодня разрешу ему со мной спорить, то завтра… Кто знает, что будет завтра! Они не любят меня, – думала Елизавета Максимовна. – Но это не имеет значения. Я выполняю свой долг, и нужно быть твёрдой».
Мысль о том, что она всегда была решительна и справедлива, наполнила гордостью душу Елизаветы Максимовны. Прошедшие годы казались ей подвигом, который никогда и никто не оценит. Это было немного грустно, но во всякой грусти есть что-то приятное. Вспоминая о своей жизни, человек всегда становится немного добрее, и сейчас Елизавета Максимовна, пожалуй, могла бы простить Костю.
– Если ты, Шмель, дашь мне честное слово…
– Я не дам слово.
– Тогда Шмель – кончено.
Елизавета Максимовна повернулась и медленно пошла прочь. А из кабинета завуча навстречу ей вышла Лина Львовна. Они встретились на середине коридора, и Лина Львовна посторонилась – пожалуй, слишком поспешно.
«Вот Лине я сумела внушить уважение, – подумала Елизавета Максимовна. – Это уже на всю жизнь». И внезапно, повинуясь какому-то неожиданному для неё порыву, быть может всё ещё продолжая спор с учеником Шмелём, она спросила:
– Линочка, скажи мне… Вот ты у меня училась… Как относился ко мне твой класс?
Лина Львовна широко открыла глаза. Не в обычае Елизаветы Максимовны было задавать такие вопросы.
– Только говори честно.
– Мы… к вам?
– Ну-ну, смелее.
– Мы вас боялись, – тихо сказала Лина Львовна. – Мы всегда вас боялись.
И теперь уже Лине Львовне показалось, что за её спиной стоит человек, на которого смотрит Елизавета Максимовна.
– Мне нужно идти, – ещё тише сказала Лина Львовна.
– Иди.
Елизавета Максимовна твёрдым шагом подошла к двери с сине-белой табличкой и взялась за ручку.
Только теперь Лина Львовна увидела Костю.
– Что же ты не идёшь в класс?
– А меня исключили? – спросил Костя.
– Пока нет.
– А на льдину она всё равно напишет, – уныло сказал Костя.
– Не «она», а Елизавета