Кола Брюньон. Ромен РолланЧитать онлайн книгу.
который важничает, воздев в мучнистое небо свои черные руки и свой оголенный каркас, девушки водят хоровод. Пойдем плясать!.. Сорока-кума, отведай масленичного блина!
– Смотри, Глоди, сорока Марго в своем белом жилетике выглядывает из гнезда. Вон там, высоко-высоко, перегнулась через край, чтобы видеть! Ох и любопытная! Чтоб ничто не ускользнуло от ее цепких глазок и бойкого язычка, она устроила свой домик без окон и дверей на самом верху. Он открыт всем ветрам, его и мочит, и морозит, а ей все нипочем. Зато ей оттуда все видно. Смотри-ка, она не в духе, как будто говорит нам: «И что мне делать с вашими дарами? Деревенщины, забирайте все! Вы что думаете, захоти я вашего блина отведать, я бы его не забрала у вас сама? Какое удовольствие есть дареное? Мне по нраву только ворованное».
– Почему же тогда, старенький батюшка, ей подносят блин, да еще перевязанный такими красивыми бантами? Зачем поздравлять разбойницу, которая только и знает, что воровать?
– А затем, что в жизни, видишь ли, со злодеем лучше не воевать, а в ладу пребывать.
– Эй, Кола Брюньон, чему ты ее учишь?! – ворчит кюре Шамай.
– Я не говорю ей, что это хорошо, я говорю, что так поступают все, и ты, кюре, в первую очередь. Можешь закатывать глаза сколько хочешь. Когда ты имеешь дело с одной из твоих прихожанок-богомолок, которая все видит, все знает, повсюду сует свой нос, у которой рот что зловонная яма, попробуй скажи, что ты не заткнешь ей его чем угодно, да хоть блинами!
– Бог мой, да если б это помогло! – восклицает кюре.
– Оболгал я Марго, она лучше женщины! Ее язык по крайней мере хоть иногда на что-то пригоден.
– На что же, старенький папа?
– Когда волк приходит, она поднимает крик…
И вот именно в эту минуту сорока принимается кричать. Она заклинает, проклинает кого-то, бьет крыльями, взлетает, кого-то в чем-то обвиняет, и этот кто-то или что-то здесь, неподалеку, в долине Арм. Ей так же раздраженно и недовольно вторят с опушки леса другие пернатые – товарка сойка Шарло и товарищ ворон Кола. Люди смеются и кричат: «Волк! Волк!» Но никто этому не верит. И тем не менее проверить не мешает (лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать)… И что же мы видим? Батюшки-светы! Отряд вооруженных людей рысью поднимается по холму. Мы узнаем их. Это шельмы везлейцы, черт бы их побрал – зная, что наш город остался без охраны, они вообразили, что, зайдя сбоку, накроют сороку (да не эту) в ее гнезде!..
Сами понимаете, разглядывать их нам некогда! Раздается клич: спасайся кто может! Начинается толкотня, давка. Все со всех ног бросаются врассыпную и улепетывают кто как может: кто по дороге, кто прямо по полю, кто во весь дух бросается вперед, кто пятится назад. Мы втроем прыгаем в повозку. Мадлон, словно понимая, в чем дело, стрелой трогается с места, подстегиваемая что есть сил кюре Шамаем, который от волнения утратил всякое уважение по отношению к спине скотины, помеченной крестом. Мы катим по дороге среди потока орущих, словно их режут, людей, и, покрытые пылью и славой, первыми на всех порах влетаем в Кламси; прочие беглецы следуют за нами по пятам. Не